Во все эпохи разведывательные службы, тайные агенты и шпионы активно прибегали к разнообразным веществам и психологическим приёмам в своей работе. Ещё с древности «тёмные рыцари» плаща и кинжала использовали яды для устранения противников, усыпляли часовых и направляли вражеским лидерам фанатичных убийц, чей разум был намеренно искажён с помощью пропаганды и наркотических средств. Яркий пример — легендарные ассасины времён Крестовых походов, чьё название происходит от слова «гашиш», поскольку их бойцов перед заданиями часто одурманивали этим веществом. С развитием науки и техники в XX веке разведывательная деятельность приобрела ещё более зловещий и изощрённый характер. В СССР, к примеру, секретная токсикологическая лаборатория №12 при КГБ специализировалась на разработке ядов для «нейтрализации» врагов советского режима. А в США, помимо аналогичных боевых токсинов из секретного центра Форт-Детрик, ЦРУ развернуло поистине эксцентричную программу изучения влияния различных веществ и гипноза на поведение людей — в том числе и собственных граждан. Эти эксперименты, нередко нарушавшие закон и мораль, в конечном итоге вылились в громкий скандал 1970-х годов, оставив след не только в общественном сознании, но и породив массу спекуляций, конспирологических теорий и культурных отсылок. Но обо всём по порядку.
Центральное разведывательное управление США, официально учреждённое в 1947 году на основе боевого наследия Управления стратегических служб (УСС), вначале представляло собой крайне необычную структуру. В первые годы существования ЦРУ его руководство стремилось избегать классической разведывательной деятельности, поскольку у США до Второй мировой войны вообще не было полноценной внешней разведки. В отличие от британцев, американцы полагались на военные разведподразделения при армии и флоте. УСС пыталось заняться сбором информации, но на практике чаще организовывало диверсии, работая через партизан и забрасывая агентов в тыл врага — в Европу, Азию и Африку, оккупированные странами Оси.
Профессионалы из британской Ми-6 считали американских коллег дерзкими, но не всегда проницательными — в их глазах это были ковбои, предпочитающие силу рассуждению. Тем не менее, УСС активно заказывало шпионские гаджеты, и уже в годы войны агентам выдавали таблетки и сигареты с маркировкой «K» и «L» — в их состав входил ацетат тетрагидроканнабинола (ТГК), экстракт конопли, способный вызывать у противника расслабленность, потерю бдительности и болтливость.
Создание ЦРУ стало необходимостью: в условиях растущей напряжённости с СССР, американское руководство остро ощущало нехватку достоверной информации о том, что происходит по ту сторону «железного занавеса». Президент Гарри Трумэн поручил ветеранам УСС основать новую структуру, обладающую независимостью от военных и финансируемую в том числе из фондов программы Маршалла. Стимулом послужило и разоблачение в 1946–1947 годах широкой сети советской разведки в США, что вызвало всплеск страха перед «красной угрозой» и начало эпохи маккартизма.
Опасения относительно возможного нападения СССР на Запад были столь сильны, что многие американские генералы и промышленники требовали увеличить бюджеты на вооружение, утверждая, что советские танки готовы захватить Европу, Азию и Ближний Восток. Разведка, независимая от военных и способная поставлять непредвзятую информацию, оказалась необходима. Главой ЦРУ стал Фрэнк Виснер, считавший приоритетом не столько сбор информации, сколько проведение активных операций — в том числе тайных и насильственных.
Несмотря на присутствие в руководстве ЦРУ бывших сотрудников УСС, таких как сам Фрэнк Виснер, их компетенции в вопросах стратегической разведки оставляли желать лучшего. Систематические провалы в оценке действий коммунистических режимов вызывали острую неудовлетворённость как у президента Трумэна, так и у его преемника — Эйзенхауэра. Молодое агентство оказалось неспособным предугадать ключевые события: блокаду Западного Берлина, приход к власти коммунистов в Китае, создание ядерного оружия в СССР. Апогеем некомпетентности стал 1950 год, когда буквально за дни до начала Корейской войны в ЦРУ докладывали в Белый дом, что угрозы конфликта не существует. Попытки внедрить агентуру в Москву наталкивались на категоричный отказ: мол, это «невозможно».
На фоне провалов аналитики, основной акцент в деятельности ЦРУ делался на оперативную работу, проверенную ещё во времена Второй мировой: вербовка, подготовка и переброска агентов за «железный занавес». Основным кадровым резервом служили эмигранты, в том числе бывшие коллаборационисты. Американцы, не владевшие языками и не знакомые с реалиями жизни в соцстранах, не проявляли особого энтузиазма к работе в глубоком тылу СССР.
Тем временем, аналитические подразделения, работающие с открытыми источниками (OSINT), находились на обочине внимания. Приоритет отдавался «настоящим делам» — подготовке диверсий и заброске групп в социалистические страны. Однако и на этом направлении успехов почти не было: подавляющее большинство агентов попадали в руки МГБ ещё на границе. Попытки наладить связь с гипотетическими повстанцами в Польше, Литве, на Западной Украине — завершались либо арестами, либо провалом операций в течение считаных недель.
Отдельные выжившие группы также не достигали существенных результатов. Одной из причин была глубокая агентурная инфильтрация антисоветской эмиграции — многие операции становились известны советской стороне ещё на стадии планирования. В МГБ СССР зачастую заранее знали, когда и где ожидается высадка группы, и готовились к её перехвату.
Постепенно в ЦРУ стали осознавать, что значительная часть их агентов — вовсе не герои сопротивления, а зачастую — авантюристы, шантажисты или двойные агенты. Разоблачить таких «кротов» было крайне трудно. Тогдашние технические средства слежки ещё не достигли достаточного уровня миниатюризации, а полевые методы не обеспечивали надёжности. Жёсткие допросы на постоянной основе могли лишь подорвать и без того хрупкое агентурное доверие.
В этой ситуации заместитель директора ЦРУ Ричард Хелмс вернулся к идеям времён Второй мировой — использовать психоактивные вещества для воздействия на сознание. С 1948 года он активно изучал перспективы применения так называемой «сыворотки правды» — препаратов на основе каннабиноидов и барбитуратов. Вскоре стартовал проект **Bluebird**, ориентированный на исследование методов психоконтроля. После провала предсказания начала Корейской войны и угрозы сокращения финансирования, Хелмс счёл, что пришло время действовать решительно. Так началась новая глава в истории американской разведки — эпоха экспериментов с сознанием.
Разумеется, подобные эксперименты следовало проводить вдали от посторонних глаз и журналистов, уже настроенных критически по отношению к американским властям за преследование инакомыслящих интеллектуалов и нагнетание антикоммунистической истерии. Поэтому в качестве основного места для испытаний был выбран объект ВМС США в зоне Панамского канала — комплекс бетонных казарм, ранее использовавшийся для содержания военнослужащих на гауптвахте. Именно здесь была развёрнута первая и крупнейшая на тот момент секретная тюрьма ЦРУ — предшественник более поздних и печально известных объектов, таких как база в Гуантанамо. К ней добавились ещё два засекреченных объекта: один — на территории Японии, другой — в Западной Германии. Эти тюрьмы функционировали вне рамок американского законодательства и не подчинялись местным юрисдикциям.
Следует отметить, что в то время как руководство ЦРУ, так и значительная часть американского общества были убеждены: у советских спецслужб уже имеются разработанные методы ментального воздействия, позволяющие контролировать сознание как во время допросов, так и для идеологической обработки. Образ коммуниста был глубоко демонизирован: их воспринимали как агентов разрушения, противников всех основ западной цивилизации, лишённых моральных ориентиров.
Американскую общественность шокировал тот факт, что среди интеллектуалов страны существовали просоветские и левые взгляды. Непонимание того, как «здравомыслящий гражданин» может поддерживать коммунизм или, тем более, сотрудничать с враждебной державой, вызывало потребность в объяснении. В ход шли фантазии о гипнозе, психотропных зельях и методах «зомбирования». Даже в рядах самого ЦРУ не исключали возможность, что советские агенты способны манипулировать психикой, превращая американцев в носителей чуждой идеологии.
Именно поэтому США стремились разработать собственные технологии «ментальной защиты» и «контроля сознания» — не только для обороны, но и для наступательных операций. Это необходимо было сделать как можно быстрее, чтобы ЦРУ не обвинили в неэффективности и бессмысленной трате бюджетных средств на проекты сомнительной научной и практической ценности. Разумеется, ЦРУ параллельно занималось и традиционной разведывательной деятельностью: с начала 1950-х годов сотрудники агентства уже проникали на стратегические объекты, получая сведения, например, о расположении проходной на Херсонском консервном заводе.
Тем не менее, проблема двойных агентов сохранялась. Происходили случаи, когда агенты, завербованные ЦРУ, оказывались под контролем КГБ. В августе 1950 года на базу в Панаме были доставлены двое русских эмигрантов, подозреваемых в работе на советскую разведку. Их подвергли допросам с использованием психоактивных веществ и методов сенсорной изоляции. Аналогичные эксперименты проводились и в секретных тюрьмах Японии, где подопытными становились северокорейские пленные и американские перебежчики, подозреваемые в переходе на сторону коммунистов.
Первые результаты экспериментов были признаны обнадёживающими. Кроме того, в распоряжении ЦРУ оказались значительные ресурсы — в частности, многочисленные двойные агенты, выявленные в ходе Корейской войны и операций против Китайской Народной Республики. В результате, в августе 1951 года проект Bluebird трансформировался в новый этап — проект Artichoke («Артишок»). Согласно новой директиве, Вооружённые силы США и ФБР обязаны были передавать ЦРУ, а именно его Управлению научной разведки (Office of Scientific Intelligence, OSI), материалы и наработки, связанные с воздействием психоактивных веществ и гипноза на психику человека.
Целями проекта оставались усовершенствование методов допроса и принудительного извлечения информации. Однако в рамках OSI всё более активным становилось обсуждение потенциальной возможности не только «извлечения» информации, но и «внедрения» новых установок или стирания памяти подопытных. Эти идеи становились предметом реального интереса на фоне развивавшегося противостояния с СССР и КНР.
Эксперименты проводились в условиях, далёких от гуманизма. Для «размягчения сознания» подопытных лишали сна, держали в холоде и голоде, подвергали допросам под действием различных психотропных препаратов, включая морфин, героин, а также комбинации веществ. Дополнительно применялись гипноз, заражение редкими тропическими болезнями (например, лихорадкой Денге), воздействие электрическим током и другие методы давления.
Число выживших в результате таких практик остаётся неизвестным. По официальной версии, большая часть документации была уничтожена сотрудниками ЦРУ во время скандала в 1970-х годах, когда информация о проекте стала достоянием общественности.
Хотя масштабы жестокости уступали экспериментам нацистской Германии или японского Отряда 731, условия всё же оставались крайне тяжёлыми и, безусловно, противоречили нормам международного права. После завершения допросов на испытуемых дополнительно тестировали методы искусственной амнезии с целью предотвращения утечки информации. Эти эксперименты не всегда достигали цели и часто сопровождались тяжёлыми психическими последствиями.
На основе полученных данных, в январе 1952 года руководство ЦРУ поставило перед OSI задачу иного уровня:
Можем ли мы получить контроль над человеком до такой степени, что он будет выполнять наши приказы вопреки своей воле и даже вопреки фундаментальным законам природы, таким как самосохранение? (Can we get control of an individual to the point where he will do our bidding against his will and even against fundamental laws of nature, such as self-preservation?)
Именно с этого момента проект Artichoke начал трансформироваться в то, что в 1953 году получит новое название — MKUltra. Постепенно в роли подопытных всё чаще выступали не иностранные агенты, а ничего не подозревающие граждане США и даже сотрудники самого ЦРУ — без их ведома.
К началу 1952 года Управление научной разведки ЦРУ уже обладало значительным опытом проведения экспериментов в рамках проекта Artichoke. Практика применения психотропных веществ и методов сенсорной депривации активно отрабатывалась в секретных тюрьмах в Панаме (Fort Clayton, Fort Amador, Fort Gulick), в Западной Германии (Camp King и Villa Schuster), а также в Японии. Испытуемыми, как правило, становились разоблачённые двойные агенты или лица, пытавшиеся манипулировать американскими спецслужбами.
Допросами непосредственно занимались сотрудники Управления безопасности ЦРУ. Использование психоактивных веществ, гипноза и прочих методов вначале находилось в ведении специалистов OSI, которые по мере необходимости направлялись в зарубежные учреждения спецрейсами. Снабжение необходимыми веществами осуществлялось через медицинскую службу агентства.
Однако уже к концу 1952 года достигнутые результаты позволили ЦРУ передать основной массив оперативной работы по психохимическим методам в ведение службы безопасности. В свою очередь, OSI получило распоряжение сосредоточиться на более амбициозных задачах: манипуляции сознанием и нейропсихологическом «взломе» личности.
Эксперименты с каннабисом, проводившиеся ещё во времена Второй мировой войны Управлением стратегических служб (OSS), послужили базой. Но к началу 1950-х внимание исследователей всё чаще привлекал другой препарат — ЛСД. Именно с получением задачи по контролю сознания Управление научной разведки приступило к его систематическому изучению. Тогда же ЦРУ получило контроль над морским секретным проектом Chatter, в рамках которого с 1947 года проводились эксперименты с ЛСД на добровольцах. В отличие от Chatter, эксперименты OSI в проекте MKUltra чаще всего проводились без ведома участников.
Флотские эксперименты с ЛСД продемонстрировали, что это вещество не способствует раскрытию информации во время допросов. Более того, оно зачастую вызывало непредсказуемые и неприятные побочные эффекты. В одном из сохранившихся отчётов по проекту Chatter описываются исследования, проведённые на пятнадцати психически больных пациентах с диагнозами депрессии и психозов, а также на пятерых здоровых добровольцах из контрольной группы. Результаты включали повышенный уровень тревожности, эпизоды эйфории и галлюцинации необычного характера. Тем не менее, по мнению авторов отчёта, в некоторых случаях пациенты под воздействием ЛСД могли выдавать информацию, потенциально полезную для психотерапии. Это происходило в суровые 1950-е годы, когда возможности и стандарты психотерапевтической практики были ограничены.
Получив задачу разработки методов контроля над сознанием, сотрудники Управления научной разведки ЦРУ сосредоточили внимание на применении ЛСД в сочетании с гипнозом, психотропными веществами и различными психотехниками. Этические стандарты в Лэнгли середины XX века были куда менее строгими, чем у военных медиков: действия «в интересах национальной безопасности США» позволяли игнорировать большинство моральных ограничений. Обстановка в стране, характеризовавшаяся паранойей и страхом перед «проникновением коммунизма», благоприятствовала таким экспериментам.
Особую тревогу в Вашингтоне вызвало поведение части американских военнослужащих, вернувшихся из плена в ходе Корейской войны 1950–1953 годов. Некоторые из них, в особенности афроамериканцы и военнослужащие с левыми взглядами, продемонстрировали заметную симпатию к идеям коммунизма. Внимание американских спецслужб привлекло различие в методах обращения с пленными со стороны китайских и северокорейских коммунистов: если северокорейцы применяли грубую силу, то представители КНР действовали методично и мягко, применяя идеологическую обработку в рамках марксистско-ленинской доктрины.
Эта ситуация была беспрецедентной для США: никогда прежде американские военные не возвращались из плена с подобной трансформацией взглядов. Руководство страны склонялось к мысли, что в отношении пленных применялись некие психотропные препараты или методики «промывания мозгов». Это породило в кругах разведки твёрдое убеждение: США также должны обладать аналогичными средствами воздействия на сознание.
На этом фоне в апреле 1953 года ЦРУ запустило строго засекреченный проект «MKUltra». Его запуск совпал по времени со смертью Сталина и завершением боевых действий в Корее. К сожалению, о содержании программы известно немногое: в 1973 году, на фоне начавшихся политических скандалов, связанных с незаконной деятельностью силовых ведомств, директор ЦРУ Ричард Хелмс распорядился уничтожить большую часть документации по проекту. Это было сделано с целью избежать общественного резонанса и возможных судебных преследований в отношении высокопоставленных участников программы.
Проект возглавил Сидни Готтлиб — биохимик, начавший карьеру в области токсикологии и анализа наркотических веществ. После Второй мировой войны он специализировался на обнаружении следов психоактивных соединений в человеческом организме. В июле 1951 года, благодаря рекомендации Айры Болдуина, он был приглашён на работу в ЦРУ лично Алленом Даллесом, где вскоре стал ключевой фигурой в разработке химических и психологических методов воздействия на человека.
Сидни Готтлиб с поразительным рвением, близким к фанатизму, окунулся в изучение возможностей психоактивных веществ в интересах Центрального разведывательного управления США. Именно он стал ключевым лоббистом идеи «перепрограммирования сознания» — концепции, выходящей далеко за рамки традиционного применения «сывороток правды» для ведения допросов. Благодаря его влиянию руководство ЦРУ, включая директора Аллена Даллеса, согласилось на масштабные эксперименты, целью которых было не только получение информации, но и активное вмешательство в работу человеческого мозга. Спустя десятилетия журналисты ведущих западных изданий, включая *The New York Times* и *The Times*, будут описывать Готтлиба как квинтэссенцию конспирологических ужасов — ученого-маньяка, готового на всё ради научной гипотезы, включая вопиющие по своей жестокости эксперименты над людьми. Именно скандалы вокруг проекта MKUltra во многом заложили каноны современной массовой культуры, где ЦРУ предстаёт в образе бездушной силы, проводящей мрачные опыты в секретных лабораториях.
Как и большинство его коллег, Готтлиб начал с испытаний таких веществ, как каннабиноиды, кокаин, героин и мескалин. Однако настоящим откровением для него стал ЛСД. После личного опыта употребления вещества он поверил, что именно оно способно стать ключом к контролю над человеческим сознанием. Первыми подопытными стали сотрудники ЦРУ, согласившиеся участвовать в экспериментах. Один из них, находясь под действием ЛСД, раскрыл секретную информацию, которую после не мог вспомнить, что произвело на Готтлиба сильное впечатление.
Вдохновлённый возможностями ЛСД, Готтлиб настоял на масштабировании производства и расширении экспериментов, включая тестирование на людях, не знавших о своём участии. Он считал, что вещество способно не только извлекать, но и внедрять информацию в сознание. Именно Готтлиб стал инициатором внутреннего меморандума ЦРУ от января 1952 года, ознаменовавшего официальное начало работ по «взлому сознания». Эти исследования впоследствии получили кодовое название MKUltra.
10 апреля 1953 года директор ЦРУ Аллен Даллес на встрече с выпускниками Принстонского университета публично заявил о начале так называемой «мозговой войны» (brain warfare). При этом он обвинил в её развязывании СССР:
Целью «мозговой войны» является контроль над мышлением — как индивидуальным, так и коллективным. Она направлена на разрушение способности к рациональному мышлению и замещение его искусственно внедрёнными импульсами. Советы используют методы деформации разума как средство наступательной стратегии в Холодной войне. Эти методы настолько отвратительны, что мы, на Западе, инстинктивно отказываемся признавать их существование. Однако за Железным занавесом проводится масштабный эксперимент по переформатированию сознания. Люди превращаются в автоматов, повторяющих чужие мысли. Советская наука добилась существенных успехов в области ментального манипулирования, в то время как у нас нет возможности проводить столь экстремальные эксперименты.
Интересно, что задолго до появления пресловутого «плана Даллеса» — якобы заимствованного из художественного произведения «Вечный зов», — сам директор ЦРУ говорил о не менее коварных замыслах советских спецслужб. Несмотря на то, что реальных доказательств успешных советских экспериментов по изменению сознания не обнаружено, в США в эти идеи свято верили. Во многом потому, что аналитики и оперативники ЦРУ систематически подсовывали руководству сведения, нередко балансировавшие на грани паранойи — ради оправдания неудач и получения финансирования.
Спустя всего четыре дня после выступления в Принстоне, 13 апреля 1953 года, проект MKUltra был официально утверждён и передан под руководство Сидни Готтлиба. Масштаб работ быстро превзошёл всё, что предпринималось ранее в рамках предшествующих программ, таких как «Артишок». ЦРУ привлекло широкий круг подрядчиков: от медицинских учреждений и тюрем до университетов и независимых исследователей, включая нейропсихологов, биохимиков, психиатров и других специалистов. За десятилетия реализации проекта под грифом строгой секретности число пострадавших осталось неустановленным, но, по данным журналистских расследований, речь может идти о тысячах граждан США, Канады и других стран.
К моменту запуска MKUltra Готтлиб пришёл к выводу, что большинство ранее исследованных веществ — от марихуаны до кокаина и героина — непредсказуемы и недостаточно надёжны для применения в допросах или программировании сознания. ЛСД, напротив, представлялся ему универсальным инструментом — одновременно оружием и ключом к тайнам разума.
ЛСД (диэтиламид лизергиновой кислоты) представляет собой психоактивное вещество, вызывающее яркие галлюцинации и нарушения восприятия. Хотя он стал известен широкой публике лишь в середине XX века, его происхождение уходит корнями к 1943 году, когда швейцарский химик Альберт Хофман впервые синтезировал его из спорыньи — грибка, поражающего злаковые культуры. Историки и исследователи психоактивных веществ выдвигали гипотезы о том, что галлюциногенные свойства спорыньи могли влиять на коллективные религиозные переживания древности. Некоторые описания мистических откровений, зафиксированные в мифах и священных текстах, поразительно совпадают с характером психоделических состояний, вызванных ЛСД.
Серьёзный интерес к ЛСД в 1950-х годах проявило ЦРУ, рассматривающее вещество как потенциальное средство в рамках программ психологического воздействия. Биохимик **Сидни Готтлиб**, курировавший секретный проект MK-Ultra, начал с того, что протестировал ЛСД на себе, получив его от специалистов по ядам в правительственной лаборатории. Впоследствии он экспериментировал с веществом на коллегах из ЦРУ и сотрудников центра разработки биологического оружия в **Кэмп-Детрике**. Однако его интерес вскоре сместился к наблюдению за реакциями людей, не осведомлённых о приёме препарата.
Поначалу подобные эксперименты проводились по взаимному согласию — Готтлиб предупреждал коллег, что может добавить ЛСД в напиток в научных целях. Однако впоследствии препарат стали использовать без ведома испытуемых, включая новых сотрудников разведки. Обстановка в американском оборонном и разведывательном ведомствах того времени характеризовалась повышенной тревожностью — многие считали, что угроза со стороны СССР требует немедленного и радикального реагирования. В рамках паранойи холодной войны подобные действия воспринимались как оправданные с точки зрения «национальной безопасности», при условии их скрытности.
ЛСД вызывал интерес не только у разведывательных служб. Армейские структуры, в частности **химический корпус армии США**, рассматривали возможность применения вещества в качестве нестандартного боевого средства. Идея заключалась в том, чтобы производить ЛСД в промышленных масштабах, заряжать им артиллерийские и авиационные боеприпасы и распылять над вражескими силами и населенными пунктами. Предполагалось, что массовое воздействие на психику приведёт к потере боеспособности, деморализации, возникновению панических и депрессивных состояний у противника — без прямого физического уничтожения.
Сидни Готтлиб считал, что применение ЛСД в теории может стать «гуманным» способом ведения войны — без масштабных разрушений и прямых жертв. Однако на практике его интерес фокусировался на индивидуальном воздействии психоактивного вещества. В одном из первых опытов над сотрудниками ЦРУ один из участников, находясь под воздействием ЛСД, раскрыл строго засекреченную информацию, которую полностью забыл после окончания действия препарата. Готтлиб был в восторге, однако последующие тесты показали: этот эффект оказался скорее исключением, чем правилом. У кого-то действительно возникала склонность к исповедальной откровенности, но большинство либо замыкалось в себе, либо демонстрировало крайне непредсказуемое поведение.
Тем не менее, несмотря на неутешительные итоги, Готтлиб продолжал наращивать масштабы экспериментов — как по числу испытуемых, так и по арсеналу методов. Одним из обоснований для этого служила параноидальная интерпретация отсутствия информации о ЛСД в открытых советских источниках. Внутренние аналитические записки ЦРУ содержали откровенно анекдотические доводы: мол, раз СССР не публикует данных о ЛСД, значит, он тайно достиг небывалых успехов в его производстве и применении. По сути, отсутствие сведений рассматривалось как доказательство наличия угрозы.
В одном из отчётов ЦРУ напрямую указывалось: «Хотя отсутствуют какие-либо советские публикации о ЛСД-25, можно исходить из предположения, что советские специалисты осознают стратегический потенциал данного вещества и обладают возможностями массового производства». На этом основании сотрудники Готтлиба проводили регулярные эксперименты в лабораториях Кэмп-Детрик, не гнушаясь использовать в качестве подопытных персонал, напрямую связанный с разработкой биологического оружия. Отметим, что данный центр находился всего в 60 километрах от Вашингтона и Балтимора, что при возможной утечке представляло серьёзную угрозу — аналогичную катастрофе с сибирской язвой в Свердловске в 1979 году.
Для наиболее радикальных тестов Готтлиб и его команда выезжали в зарубежные секретные тюрьмы ЦРУ. В Европе пытались сохранять хотя бы видимость легальности, а смерти пленников объясняли «естественными причинами». Однако в Азии, где господствовали расистские стереотипы, подобные условности игнорировались. Подозреваемые в связях с коммунистическими режимами граждане Японии, Кореи и Китая нередко исчезали бесследно, став жертвами жестоких опытов.
Однако масштабы амбиций Готтлиба выходили далеко за пределы тюрем и военных баз. Ещё до официального запуска проекта MKUltra, в ноябре 1952 года, он начал неформальные контакты с медицинскими учреждениями, уговаривая отдельных врачей вводить психоактивные вещества пациентам без их информированного согласия — в интересах «национальной безопасности». Первым из таких врачей стал Пол Хох из Нью-Йоркского психиатрического института. Его «добровольцем» стал 42-летний Гарольд Блауэр, теннисист, страдавший депрессией после развода.
Эксперименты начались 5 декабря 1952 года с введения высоких доз мескалина. Пациент жаловался на галлюцинации и выражал опасения относительно побочных эффектов, но его протесты игнорировались. Медперсонал, не посвящённый в суть эксперимента, продолжал вводить всё более мощные дозы. 8 января 1953 года, после очередной инъекции, Блауэр скончался от судорог. Доктор Хох впал в панику, однако Готтлиб расценил случившееся как «ошибку дозировки», и с удвоенной энергией продолжил вербовать врачей для проведения аналогичных опытов. Так начала формироваться теневая сеть нелегальных исследователей, поставивших своей целью изучение возможностей манипулирования сознанием человека.
Хотя Сидни Готтлиб широко известен как куратор экспериментов с психоактивными веществами, его деятельность в рамках ЦРУ простиралась значительно шире. Одной из ключевых сфер его интересов стали токсические соединения, предназначенные для бесследного устранения лиц, представлявших угрозу интересам разведки. Аналогично практикам, существовавшим в советской токсикологической лаборатории №12, Готтлиб курировал многочисленные исследования в области ядов, причём их испытания, как и в случае с ЛСД и мескалином, проводились не только на иностранных объектах.
31 марта 1953 года, всего за несколько дней до официального начала проекта MKUltra, в собственном доме был обнаружен мёртвым Джеймс Кронтал — высокопоставленный офицер ЦРУ и ветеран Управления стратегических служб (OSS). Согласно внутреннему расследованию службы безопасности агентства, Кронтал оказался уязвим для внешнего воздействия: сначала он был скомпрометирован разведкой Третьего рейха, а затем — через перехваченные советской стороной архивные документы. После встречи с директором ЦРУ Алленом Даллесом и представителями службы безопасности было принято решение, приведшее к его смерти. Причиной гибели стало токсическое вещество, содержащееся в флаконе, которое, по официальной версии, привёл в действие сам Кронтал.
Авторство ядовитых составов, применявшихся в ряде таких операций, приписывается непосредственно Сидни Готтлибу. Он разработал широкий спектр токсинов, официально состоявших на вооружении Центрального разведывательного управления. Один из его составов, помещённый в миниатюрную иглу, спрятанную внутри серебряного доллара, носил при себе пилот разведывательного самолёта U-2 Фрэнсис Гэри Пауэрс. Его самолёт был сбит в 1960 году над Свердловском, и Пауэрс, несмотря на наличие яда, предпочёл сдаться в плен. Подобные препараты применялись и другими агентами — например, известным шпионом по прозвищу «Трианон», работавшим в советском МИДе. Этот эпизод подробно рассмотрен в отдельной статье.
3 апреля 1953 года Сидни Готтлиб передал Аллену Даллесу меморандум с предложением о запуске обширной исследовательской программы, направленной на изучение воздействия психоактивных веществ на психику человека. На фоне позднейших скандалов в 1970-х, связанных с деятельностью ЦРУ, отдельные фрагменты этого документа были обнародованы, хотя в основном в обобщённой форме. Готтлиб подчёркивал необходимость проведения «экспериментов столь чувствительного характера, что они не могут осуществляться в рамках контрактов, напрямую связывающих ЦРУ или правительство с исполняемыми работами».
В документе были указаны две основные области планируемых исследований:
А. Разработка средств тайного применения биологических и химических агентов. Речь шла о создании физиологических состояний, способных способствовать проведению секретных операций в настоящем и будущем. Кроме наступательных задач, предполагалось формирование всестороннего потенциала для понимания и отражения аналогичных действий со стороны вероятного противника. Среди приоритетных направлений — поиск вещества, вызывающего обратимые, контролируемые и предсказуемые психические отклонения, пригодного для дискредитации, извлечения информации и внушения.
Б. [информация до настоящего времени остаётся засекреченной]
13 апреля 1953 года директор ЦРУ **Аллен Даллес** официально утвердил старт проекта **MKUltra** — одной из самых секретных программ в истории американской разведки. Начальный бюджет, составлявший 300 000 долларов в год, казался скромным по сравнению с общими расходами агентства, однако его главной особенностью была полная свобода действий без необходимости финансовой отчётности. Фактически, куратор проекта — химик **Сидни Готтлиб** — получил неограниченные полномочия на проведение экспериментов, при одном условии: не допустить утечки информации и не скомпрометировать агентство.
Готтлиб структурировал деятельность проекта, разбив её на десятки тематических подпроектов. Так, **Подпроект 5** был посвящён исследованию гипноза как метода влияния на поведение человека. **Подпроект 6** занимался производством ЛСД силами собственной лаборатории ЦРУ. В рамках **Подпроекта 2** изучалось возможное синергетическое взаимодействие различных препаратов, потенциально пригодных для подавления сознания. А **Подпроект 10** анализировал влияние одновременного приёма ЛСД и алкоголя.
**Подпроект 4** включал обучение агентов искусству отвлечения внимания и манипуляции — этим занимался фокусник и иллюзионист **Джон Малхолланд**, бывший ученик Гарри Гудини. Целью обучения было освоение методов незаметного подсыпания психоактивных веществ или ядов в напитки и еду потенциальных объектов наблюдения. В первый год существования MKUltra было всего 12 подпроектов, но вскоре их число превысило сотню, охватывая самые разные направления исследований.
**Подпроект 3** предполагал создание секретной квартиры в Нью-Йорке, предназначенной для проведения экспериментов с психоактивными веществами в «полевых условиях». Куратором стал **Джордж Хантер Уайт** — бывший сотрудник Управления стратегических служб (OSS), специалист по борьбе с наркотиками, известный неординарными методами работы. В послевоенные годы он совмещал оперативную деятельность с личными экспериментами, в том числе с использованием алкоголя и изъятых веществ.
Образ жизни Уайта, его интерес к предельным состояниям сознания и опыту работы на грани закона, сделали его удобной фигурой для реализации нестандартных задач Готтлиба. Его знали в ЦРУ ещё со времён Второй мировой войны, когда он участвовал в подготовке диверсионных групп. На первой встрече с Готтлибом Уайт продемонстрировал глубокие знания в фармакологии и особенностях действия психотропных веществ, в том числе ЛСД, что окончательно убедило руководство ЦРУ в его полезности для проекта.
Жизнь Уайта была наполнена противоречиями: он был офицером, обязанным соблюдать закон, и одновременно человеком, умеющим ловко обходить его. Вооружённый, дерзкий и харизматичный, он воплощал образ агента старой школы — неформального, но эффективного, особенно в тех операциях, где требовалась скрытность и полевое применение сомнительных методов. Именно такие кадры и требовались MKUltra, погружённому в мир тайных экспериментов на грани науки и этики.
Естественно, Уайт с энтузиазмом согласился участвовать в проекте MKUltra в качестве «консультанта». Однако реализация этого решения столкнулась с неожиданными трудностями: документы о его официальном подключении к секретной программе застряли в бюрократической системе ЦРУ. По мнению Готтлиба и самого Уайта, препятствия создавались руководителями управлений внутренней безопасности и научной разведки. Во-первых, их не устраивала утрата контроля над экспериментами с психоактивными веществами, которые полностью перешли под руководство Готтлиба; во-вторых, часть старших офицеров ЦРУ — по выражению Уайта, «выпускники Лиги плюща с трубками, оторванные от реальной жизни» — испытывали раздражение по отношению к грубоватому агенту из криминальных кварталов.
Вопрос удалось решить лишь при содействии самого Аллена Даллеса, который считал MKUltra одним из ключевых направлений деятельности ЦРУ. В начале июня 1953 года Уайт оборудовал две смежные квартиры на Бедфорд-стрит, 81 в районе Гринвич-Виллидж на юге Манхэттена. Одна из квартир использовалась для приглашения представителей богемы, проституток и случайных знакомых, которым подмешивали ЛСД во время вечеринок и сексуальных контактов. Во второй находились сотрудники Готтлиба, занимавшиеся скрытой аудио- и видеозаписью происходящего для последующего анализа. Гринвич-Виллидж идеально подходил для этих целей: как центр контркультурного движения и богемной жизни, он не вызывал подозрений даже при самых эксцентричных проявлениях поведения.
Несмотря на свою грубую манеру и внешность, Уайт без труда вписался в культурную среду Гринвич-Виллидж, изображая из себя нечто среднее между авангардным художником и моряком торгового флота. Квартира на Бедфорд-стрит превратилась в неофициальный наркопритон, однако даже в случаях передозировки, когда участники попадали в больницы, Уайту и Готтлибу удавалось избежать последствий. Это стало возможным благодаря договорённостям ЦРУ с медицинским отделом полицейского управления Нью-Йорка.
Даже когда через несколько недель ФБР получило доклад об организации притона, прикрытого ЦРУ, директор ФБР Эдгар Гувер, несмотря на антагонизм к ЦРУ и лично к Даллесу, не смог вмешаться. В докладе говорилось:
Конфиденциальный информатор сообщил 1 июля, что его бывший начальник в Бюро по борьбе с наркотиками Джордж Уайт привлекается ЦРУ к сверхсекретному заданию в качестве консультанта. Уайт и ЦРУ арендовали две смежные квартиры на Бедфорд-стрит, 81 в Нью-Йорке. Одна из них используется в качестве бара и места для развлечений, другая — для скрытой киносъёмки через рентгеновское зеркало.
Даже наличие документированных нарушений закона не повлияло на продолжение работы «подпроекта 3».
Сотрудничество Готтлиба и Уайта со временем переросло в неформальную дружбу. Уайт, обладавший навыками кожевенного ремесла, собственноручно изготовил и подарил Готтлибу кожаный ремень. В ответ Готтлиб, увлекавшийся народными танцами, научил Уайта исполнять джигу. Возможность проводить эксперименты прямо в Нью-Йорке воспринималась как большое облегчение по сравнению с поездками в секретные объекты в Германии, Панаме и Японии. Однако масштабы программы вскоре превысили возможности одного лишь нью-йоркского «убежища».
Готтлиб привлёк к сотрудничеству доктора Харриса Исбелла — директора Центра исследования зависимостей в Лексингтоне, штат Кентукки. Это учреждение сочетало функции исправительного заведения и исследовательской лаборатории, находясь в ведении федеральной тюремной системы США и службы общественного здравоохранения. Основную массу пациентов составляли афроамериканцы из социально уязвимых групп, что делало их особенно уязвимыми для проведения сомнительных экспериментов. В условиях расистской судебной системы 1950-х годов их жалобы, даже если бы они возникли, с большой долей вероятности были бы проигнорированы.
Эксперименты с психоактивными веществами в Центре изучения зависимости в Лексингтоне начались задолго до официального старта программы MKUltra. Уже в годы Второй мировой войны сотрудники учреждения, сотрудничая с ВМС США, пытались разработать свою «сыворотку правды», тестируя её на заключённых. Когда проект ЦРУ по контролю над сознанием начал набирать обороты, центр оказался идеальной площадкой для дальнейших исследований. Более того, инициатива сотрудничества исходила не от спецслужб: директор учреждения Харрис Исбелл, узнав о деятельности Сидни Готтлиба, самостоятельно связался с ЦРУ и запросил партии ЛСД для изучения длительного воздействия вещества на психику.
В июле 1953 года Готтлиб прибыл в Лексингтон, где была достигнута договорённость: ЦРУ обеспечит поставку ЛСД и финансирование, а Исбелл — организует серию экспериментов на заключённых, формально добровольцах, давших согласие. На практике же согласие часто покупалось: смягчением режима содержания или, в ряде случаев, героиновыми дозами. Руководство Центра было уведомлено, что программа имеет критическое значение для национальной безопасности, что позволило избежать бюрократических препон.
В отличие от других объектов MKUltra, где дозы ЛСД обычно были умеренными, в Лексингтоне с самого начала практиковалось длительное применение высоких доз психоделиков. Цель — зафиксировать глубинные изменения психики. В программу вовлекались не только социально уязвимые наркозависимые, но и более респектабельные заключённые. Одним из таких стал Уильям Генри Уолл — бывший сенатор и врач, попавший в зависимость от демерола после визита к стоматологу. Арестованный в 1953 году, он стал участником экспериментов и не вынес их: последствия включали хроническую паранойю, тяжёлые психозы и суицидальные наклонности, сопровождавшие его до конца жизни.
Центр в Лексингтоне был лишь одним из звеньев масштабной программы. Сидни Готтлиб расширял географию и увеличивал число подрядчиков. Одним из наиболее активных стал Карл Пфайффер, заведующий кафедрой фармакологии Университета Эмори. Он проводил исследования не только в федеральной тюрьме Атланты, но и в учреждении для несовершеннолетних в Бордентауне, Нью-Джерси. Помимо ЛСД, он тестировал депрессанты, вызывавшие искусственные психические расстройства.
Позднее Готтлиб описывал свою работу как «возможную для искажения, но исключительно ценные исследования по разрушению психики». Однако участники таких опытов вспоминали всё иначе. Известны мемуары Джеймса «Уайти» Балджера, знаменитого криминального авторитета Бостона, осуждённого за вооружённое ограбление. Его признания открывают шокирующие детали экспериментов:
В 1957 году, отбывая срок в тюрьме Атланты, я был завербован доктором Пфайффером якобы для участия в исследовании лекарства от шизофрении. За это нам обещали по три дня досрочного освобождения за каждый месяц участия. Нам вводили огромные дозы ЛСД-25. Комната искажалась, реальность рушилась. Мы кричали, страдали от галлюцинаций, паники и паранойи. Некоторые заключённые сошли с ума — они прятались под кроватями, рычали, теряли человеческий облик. Мы думали, что участвуем в полезном проекте. Но, когда эффект проходил, нас охватывала депрессия и желание умереть. Я пытался выйти из проекта, но Пфайффер говорил: «Ты — мой лучший объект».
Знаменитый нью-йоркский аллерголог Гарольд Абрамсон, обладавший широкими связями в состоятельных кругах Восточного побережья США, не только первым предоставил Сидни Готтлибу образцы ЛСД, но и впоследствии получал от него практически неограниченное количество вещества. Используя своё положение и авторитет, Абрамсон организовывал закрытые вечеринки в частной резиденции на Лонг-Айленде, в ходе которых проводились несанкционированные эксперименты с участием гостей. Эти мероприятия сопровождались употреблением алкоголя и ЛСД, что в рамках подпроекта 10 программы MKUltra приводило к глубоко неэтичным и деструктивным формам поведения, включая сексуальные оргии.
Абрамсон проявлял крайне сомнительную инициативу, распространяя ЛСД не только среди взрослых, но и среди детей. В одном из отчётов он подробно описывал изменения в поведении аквариумных рыбок, подвергнутых действию вещества. Более того, он проводил испытания ЛСД и псилоцибина на детях в возрасте от шести до одиннадцати лет, оценивая их психические реакции. Эти эксперименты, выходящие далеко за рамки научной и этической допустимости, вызывали восторг у Готтлиба, который продолжал обеспечивать Абрамсона психоактивными веществами.
Готтлиб также систематически распространял ЛСД среди своих коллег, включая учёных и сотрудников ЦРУ. Сам он нередко наблюдал за их реакцией, получая удовлетворение от происходящего. Однако в ноябре 1953 года деятельность подпроекта оказалась под угрозой раскрытия: при невыясненных обстоятельствах погиб Фрэнк Олсон — один из сотрудников, участвовавших в исследованиях. Его смерть до сих пор остаётся неразгаданной страницей в истории ЦРУ и программы MKUltra.
Изучая архивные материалы, создаётся впечатление, что многие участники проекта MKUltra находились в состоянии глубокого профессионального и психического расстройства. Частое употребление ЛСД сочеталось с параноидальной убеждённостью руководства ЦРУ в том, что КГБ и спецслужбы КНР обладают более продвинутыми методиками психоконтроля. В условиях холодной войны любые подозрения трактовались как угрозы национальной безопасности. В Вашингтоне были убеждены, что коммунистические государства обладают способами радикального изменения психики людей — гипнозом, внушением и психотропными препаратами.
Любые проявления нестандартного поведения — как за границей, так и внутри страны — воспринимались как признаки скрытой деятельности советских спецслужб. Показания кардинала Йожефа Миндсенти на судебном процессе в Венгрии, дело супругов Розенберг, а также заявления американских военнопленных, отказавшихся возвращаться из КНДР, интерпретировались исключительно как результат воздействия неведомых психотехнологий. Отсутствие научных публикаций об ЛСД в советской прессе лишь усиливало подозрения: предполагалось, что СССР тщательно скрывает свои успехи в разработке средств психоконтроля.
На этом фоне Сидни Готтлиб продолжал координировать работы по программе MKUltra, расширяя круг подопытных: в экспериментах участвовали заключённые, пациенты психиатрических учреждений, сотрудники агентства и даже он сам. Некоторые сцены выглядели абсурдно, несмотря на серьёзность намерений.
Доктор Готтлиб находил время, чтобы проводить с коллегами по Технической службе всё более рискованные эксперименты с ЛСД. Вещество тайно добавлялось в напитки и пищу, употреблялось в офисах и на конспиративных квартирах, а также во время выездов на природу в окрестностях Мэриленда. Исследователи оставались под воздействием ЛСД на протяжении нескольких дней. Один из сотрудников, страдая галлюцинациями, начал вести себя как танцор Фред Астер и приставать к секретарше, уверенный, что она — Джинджер Роджерс. Для Готтлиба подобные случаи представляли собой неизбежные издержки в процессе поиска средств, якобы уже освоенных противником.
Несмотря на распространённость экспериментов среди ближайших соратников, некоторые сотрудники агентства в течение долгого времени отказывались от участия в приёме ЛСД. Среди них был...
Во время своей командировки во Франции в августе 1951 года Фрэнк Олсон
оказался в стране именно в период загадочной эпидемии в деревне
Пон-Сент-Эспри (Лангедок), когда более 250 человек пострадали от острых
психических расстройств, сопровождавшихся галлюцинациями. Семеро человек
погибли. Традиционно причиной считают заражение хлеба спорыньёй —
грибком, содержащим алкалоиды, способные вызывать тяжёлые отравления.
Однако учёные отмечают: ЛСД синтезирован на основе лизергиновой кислоты,
также производной спорыньи.
На протяжении своей работы в правительственных проектах Олсон неоднократно становился свидетелем тяжёлых экспериментов, зачастую заканчивавшихся смертью подопытных. Его знакомство с биологическим оружием началось в Кэмп-Детрике, где массовая гибель лабораторных животных была частью рутинных процедур. Подобно другим участникам секретных программ, он воспринимал это как необходимое зло, оправдывающееся целью защиты США от коммунистической угрозы. Однако с течением времени такие рационализации начали давать трещину, и в его сознании зародились тревожные сомнения.
Фрэнк Олсон с семьёй, начало 1950-х годов
Переломным моментом в психологическом состоянии Олсона стала командировка в Великобританию в мае 1953 года. Там он стал свидетелем мучительной смерти британского солдата-добровольца, подвергшегося воздействию нервно-паралитического вещества в условиях эксперимента. Ситуация усугубилась в июне, когда Олсон оказался при допросе, в результате которого погиб подозреваемый в шпионаже, предположительно советский агент. Допрос проходил на вилле Шустер в Федеративной Республике Германии. После возвращения в США учёный находился в состоянии глубокой депрессии, хотя внешне продолжал демонстрировать сдержанность.
18 ноября 1953 года Олсон принял участие во встрече с коллегами из ЦРУ и Кэмп-Детрика в коттедже на берегу озера Дип-Крик в штате Мэриленд. Среди присутствующих были специалисты по психотропным веществам и ядам, включая Сидни Готтлиба, а также армейские биохимики, участвовавшие в разработке биологического оружия. Вечером 19 ноября, во время дружеского застолья, группа выпила ликёр Куантро из новой бутылки. Вскоре участники почувствовали странное состояние — Готтлиб сообщил, что они были подвергнуты действию ЛСД и предложил фиксировать свои ощущения.
По словам очевидцев, большинство присутствующих пребывали в приподнятом состоянии, громко смеялись и утратили способность к связному общению. Однако для Фрэнка Олсона это был первый опыт с ЛСД, и он обернулся крайне негативным психическим эффектом.
На момент эксперимента Олсон оставался глубоко засекреченным учёным,
однако впоследствии его имя станет известным во всём мире
На следующий день вещество перестало действовать, но Олсон остался в тяжёлом психологическом состоянии. Вернувшись домой, он вел себя отрешённо, не мог вести беседы с детьми и отказывался от еды. Его супруга, Алиса, вспоминала, что Фрэнк выглядел так, словно пережил серьёзный внутренний надлом. Он признался ей, что совершил ужасную ошибку, но не имел права рассказать, в чём именно она заключалась.
В попытке отвлечься супруги отправились в кино на новый биографический фильм о Мартине Лютере. Картина содержала множество речей о личной ответственности, истине и гражданском мужестве. По словам Алисы, эти сцены глубоко потрясли Фрэнка, усилив его внутренний кризис.
«Небезопасно и неблагоразумно поступать против своей совести — на том
стою и не могу иначе, да поможет мне Бог!» — с этими словами Мартина
Лютера в Вормсе в 1521 году фильм достиг своей кульминации, болезненно
отозвавшись в ранимом сознании Олсона
В понедельник Олсон в подавленном состоянии явился к своему руководителю, Винсенту Рувету, и задал прямой вопрос: уволят ли его, или он должен уйти сам. Рувет, также принимавший участие в злополучной встрече на озере, попытался убедить учёного не делать поспешных шагов, напомнив о его высокой квалификации и доступе к сверхсекретной информации. Тем не менее, уже на следующий день состояние Олсона ухудшилось: он утверждал, что больше не способен выполнять свои обязанности и просил об освобождении от работы.
Тогда Рувет направил его к Сидни Готтлибу, который, осознав серьёзность ситуации, срочно организовал встречу с доктором Гарольдом Абрамсоном — психиатром и давним соратником Готтлиба, допущенным к тайнам программы MKUltra. Это был единственный специалист, которому руководство проекта доверяло настолько деликатный случай.
На протяжении своей работы в правительственных проектах Олсон неоднократно становился свидетелем тяжёлых экспериментов, зачастую заканчивавшихся смертью подопытных. Его знакомство с биологическим оружием началось в Кэмп-Детрике, где массовая гибель лабораторных животных была частью рутинных процедур. Подобно другим участникам секретных программ, он воспринимал это как необходимое зло, оправдывающееся целью защиты США от коммунистической угрозы. Однако с течением времени такие рационализации начали давать трещину, и в его сознании зародились тревожные сомнения.
Переломным моментом в психологическом состоянии Олсона стала командировка в Великобританию в мае 1953 года. Там он стал свидетелем мучительной смерти британского солдата-добровольца, подвергшегося воздействию нервно-паралитического вещества в условиях эксперимента. Ситуация усугубилась в июне, когда Олсон оказался при допросе, в результате которого погиб подозреваемый в шпионаже, предположительно советский агент. Допрос проходил на вилле Шустер в Федеративной Республике Германии. После возвращения в США учёный находился в состоянии глубокой депрессии, хотя внешне продолжал демонстрировать сдержанность.
18 ноября 1953 года Олсон принял участие во встрече с коллегами из ЦРУ и Кэмп-Детрика в коттедже на берегу озера Дип-Крик в штате Мэриленд. Среди присутствующих были специалисты по психотропным веществам и ядам, включая Сидни Готтлиба, а также армейские биохимики, участвовавшие в разработке биологического оружия. Вечером 19 ноября, во время дружеского застолья, группа выпила ликёр Куантро из новой бутылки. Вскоре участники почувствовали странное состояние — Готтлиб сообщил, что они были подвергнуты действию ЛСД и предложил фиксировать свои ощущения.
По словам очевидцев, большинство присутствующих пребывали в приподнятом состоянии, громко смеялись и утратили способность к связному общению. Однако для Фрэнка Олсона это был первый опыт с ЛСД, и он обернулся крайне негативным психическим эффектом.
На следующий день вещество перестало действовать, но Олсон остался в тяжёлом психологическом состоянии. Вернувшись домой, он вел себя отрешённо, не мог вести беседы с детьми и отказывался от еды. Его супруга, Алиса, вспоминала, что Фрэнк выглядел так, словно пережил серьёзный внутренний надлом. Он признался ей, что совершил ужасную ошибку, но не имел права рассказать, в чём именно она заключалась.
В попытке отвлечься супруги отправились в кино на новый биографический фильм о Мартине Лютере. Картина содержала множество речей о личной ответственности, истине и гражданском мужестве. По словам Алисы, эти сцены глубоко потрясли Фрэнка, усилив его внутренний кризис.
В понедельник Олсон в подавленном состоянии явился к своему руководителю, Винсенту Рувету, и задал прямой вопрос: уволят ли его, или он должен уйти сам. Рувет, также принимавший участие в злополучной встрече на озере, попытался убедить учёного не делать поспешных шагов, напомнив о его высокой квалификации и доступе к сверхсекретной информации. Тем не менее, уже на следующий день состояние Олсона ухудшилось: он утверждал, что больше не способен выполнять свои обязанности и просил об освобождении от работы.
Тогда Рувет направил его к Сидни Готтлибу, который, осознав серьёзность ситуации, срочно организовал встречу с доктором Гарольдом Абрамсоном — психиатром и давним соратником Готтлиба, допущенным к тайнам программы MKUltra. Это был единственный специалист, которому руководство проекта доверяло настолько деликатный случай.
Во время ожидания рейса в Нью-Йорк и прощания с семьёй у Фрэнка Олсона начались выраженные психотические симптомы. Он проявлял признаки параноидального расстройства — особенно выраженный страх быть снова подвергнутым воздействию ЛСД, даже несмотря на то, что находился под защитой высокопоставленных сотрудников ЦРУ. Он отказывался принимать пищу и пить воду, опасаясь отравления. На этом фоне развился навязчивый страх ареста: Олсон был уверен, что за ним охотятся правоохранительные органы, несмотря на сопровождающих из спецслужб. Его когнитивные функции ухудшались — он с трудом писал, терял концентрацию, страдал от бессонницы.
В ходе «терапевтической» беседы доктор Абрамсон провёл с Олсоном четыре часа в обстановке неформального приёма алкоголя. После этого он назначил ему барбитурат нембутал в качестве снотворного, несмотря на известную несовместимость этого препарата с алкоголем. Хотя пациент временно отметил субъективное улучшение, на следующий день его состояние стало критическим. Утром его доставили к иллюзионисту и консультанту MKUltra Джону Малхолланду, планировавшему применить гипноз. Однако при виде фокусника Олсон воспринял происходящее как угрозу — представив, что его хотят «исчезнуть», как циркового кролика. Он в панике покинул здание.
Сотрудник ЦРУ Винсент Рувет с трудом вернул Олсона в отель. В попытке развеять тревогу, Рувет повёл его на театральное представление, однако в зрительном зале Олсон испытал паническую атаку, решив, что на выходе его ждёт задержание. В ту же ночь он покинул номер, избавился от документов и некоторое время скитался по городу, прежде чем был найден в вестибюле отеля в состоянии дезориентации. Несмотря на приближавшийся День благодарения, Олсон отказался возвращаться домой. После личного визита Сиднея Готтлиба он согласился на дальнейшую терапию под наблюдением Абрамсона.
Олсон неоднократно просил освободить его от служебных обязанностей, заявляя о профессиональной непригодности. Абрамсон предложил поместить его в закрытую психиатрическую клинику в Мэриленде с надёжным, проверенным персоналом. Рувет и Олсон провели ещё одну ночь в гостинице в ожидании переезда. Однако до клиники он так и не добрался: в 2:25 ночи Олсон выпал из окна номера на десятом этаже. Сотрудник ЦРУ Роберт Лэшбрук, находившийся в номере, немедленно связался с Готтлибом, пока Олсон ещё находился в агонии на асфальте.
Параллельно были задействованы механизмы сокрытия инцидента. Представителям полиции и ФБР представили версию о самоубийстве на фоне нервного срыва и депрессии. В прессе появилось краткое сообщение о трагедии с сотрудником исследовательского центра в Кэмп-Детрик. Похороны прошли без огласки. Руководство ЦРУ, включая Аллена Даллеса, в течение нескольких недель находилось в состоянии повышенной тревожности, опасаясь возможных разоблачений или аналогичных психических срывов у других участников программы.
Причины гибели Олсона остаются предметом дискуссий. Одни считают, что он был устранён как потенциальная угроза безопасности, другие склоняются к версии о самоубийстве, вызванном острой психической дестабилизацией. Несомненно лишь одно — трагический инцидент стал прямым следствием методов, применявшихся в рамках секретной программы MKUltra.
Семья, включая вдову Алису и сына Эрика, хранила молчание до 1975 года, когда спорные проекты раннего ЦРУ стали предметом официального расследования комиссией Конгресса США. Тогда стало возможным говорить о том, что раньше было смертельно опасно обсуждать. Эрик Олсон, сын Фрэнка, посвятил всю свою жизнь расследованию сути проекта MKUltra и обстоятельств гибели отца — благодаря его усилиям многие детали этой истории, которая в противном случае навсегда осталась бы скрытой в тумане спецслужб, стали известны широкой публике. Сколько ещё подобных историй с обеих сторон Железного занавеса хранится в секретных архивах — неизвестно никому.
После смерти Олсона программа MKUltra не остановилась — напротив, её масштабы только увеличились, а некоторые тщательно скрываемые элементы даже частично вышли из тени. Это способствовало появлению в американском обществе 50-х и 60-х годов ярких и сомнительных с точки зрения ЦРУ и консервативных «национальных интересов США» изменений. Если бы Аллен Даллес знал об этом заранее, у него бы волосы дыбом встали, и проект, возможно, сразу бы прекратили. Но «джинн» уже был выпущен из бутылки.
Вернёмся немного назад и рассмотрим, как именно Сидни Готтлиб и его коллеги по проекту MKUltra пытались программировать человеческий мозг, «размягчённый» с помощью различных, часто негуманных методов — от психоактивных веществ, алкоголя и сенсорной депривации до избиений, пыток и применения нелетальных доз ядов. Первой идеей Готтлиба, что естественно для начала 50-х, было использовать популярный в то время гипноз.
В то же время союзники в борьбе за национальную безопасность из ФБР активно исследовали гипнотические состояния для получения от свидетелей и потерпевших более детальных и точных показаний. Однако лишь в 80-х годах стало ясно, что эта практика не научна: в состоянии гипноза многие детали скорее придумываются, чем вспоминаются, особенно если гипнотизёр, сознательно или нет, направляет мысли пациента в нужное ему русло. Тем не менее в 50-е годы даже академические учёные, не говоря уже о писателях и кинематографистах, верили в колоссальные возможности гипноза для изучения человеческого мозга — и, соответственно, его программирования.
Уже в 1951 году, в рамках проекта «Артишок», научному департаменту ЦРУ ставились задачи: изучить методы, с помощью которых человека можно «заставить совершать полезные для нас действия в условиях постгипнотического внушения», а также найти способы «защитить наших людей от воздействия такого внушения». Более мрачно звучала и конкретная задача: «Можно ли под гипнозом заставить человека совершить убийство?». На этом этапе гипноз в основном использовали при допросах в секретных тюрьмах за пределами США, чтобы выведать у подозреваемых сведения о их связях с коммунистическими разведками.
Первый директор проекта Bluebird Морс Аллен в начале 50-х первым попытался применять гипноз для управления волей людей. Он прошёл четырёхдневный мастер-класс у одного из популярных сценических гипнотизёров — и был впечатлён утверждением, что гипноз помогает в том, что сейчас назвали бы пик-апом. Затем Аллен утверждал, что успешно применял приобретённые навыки, чтобы программировать офисных сотрудников ЦРУ на флирт с коллегами.
В 1950 году декан факультета психологии Колгейтского университета в Нью-Йорке Джордж Эстабрукс объявил в популярном журнале Argosy, что способен «загипнотизировать человека — без его ведома и согласия — и заставить его совершить измену Соединённым Штатам». Это громкое заявление привлекло внимание ЦРУ, а также ФБР, занимавшегося контрразведкой. Однако доктор уже сотрудничал с ФБР в экспериментах с гипнозом и переписывался с директором бюро Дж. Эдгаром Гувером.
Вскоре после запуска проекта MKUltra Эстабрукс предложил ЦРУ создать «гипнотического посланника», который не сможет выдать секретную миссию, поскольку «не будет иметь сознательного знания о её содержании». Также он выдвинул идею установить у группы людей с помощью гипноза состояние раздвоения личности. Эта идея вызвала большой энтузиазм у Сидни Готтлиба — и доктор Эстабрукс стал консультантом ЦРУ по вопросам гипнотического программирования.
Он пугал новых коллег утверждением, что «две сотни опытных коммунистических гипнотизёров, засланных в США, могут создать целую армию запрограммированных гипнозом агентов «шестой колонны» внутри страны». При этом Эстабрукс давно пытался сотрудничать с американскими силовыми ведомствами — и неясно, верил ли он в фантастическую силу гипноза или просто стремился получить доступ к секретным и малоконтролируемым бюджетам. Так, ещё в Первую мировую войну молодой психолог предлагал ВМС США взять в плен капитана немецкой субмарины и с помощью гипноза заставить его провести американскую подлодку через минные поля к главной базе германского флота в Вильгельмсхафене для уничтожения кайзеровских линкоров. Моряки с удивлением отнеслись к идее и отказались от эксперимента.
Уже в 70-е Эстабрукс рассказывал, что во время Второй мировой войны он программировал для американской армии «Джонни Мнемоников» — людей, которые после сеансов гипноза перевозили в голове секретные данные и не знали об этом, а триггером для воспоминания служило кодовое слово. Естественно, никаких подтверждений этим заявлениям не существует. Более надёжные отчёты американской разведки времен войны указывали обратное: большинство научных консультантов УСС считали, что «нет доказательств радикального постгипнотического действия, особенно если у человека есть внутренний моральный барьер; нельзя заставить человека преодолеть аморальное табу, например убийство, с помощью гипноза».
Тем не менее, Сидни Готтлиб, его команда и консультанты упорно искали способы программирования людей с помощью сочетания гипноза, психоактивных веществ и других методов. В 1953 году Морс Аллен в рамках MKUltra заказал короткометражный фильм «Чёрное искусство» для внутреннего показа сотрудникам ЦРУ. В нём офицер ЦРУ с помощью наркотиков и гипноза программировал азиатского дипломата из коммунистической страны. В состоянии транса дипломат проникал в посольство, доставал секретные документы и передавал их куратору. Заканчивается фильм закадровым голосом: «Могло ли то, что вы только что видели, произойти без ведома человека? Да. Против его воли? Да. Как? С помощью силы внушения и гипноза!»
Гипнозу был посвящён подпроект 5 MKUltra, в рамках которого исследователь Олден Сирс из Университета Миннесоты проводил «тщательно спланированную серию экспериментов» на примерно сотне испытуемых. Конфиденциальность считалась гарантированной: Готтлиб в служебной записке отмечал, что и Сирс, и его начальник, декан психиатрического факультета, «имели допуск к делу на уровне совершенно секретно и знали истинные цели проекта». Однако подпроект 5 так и не достиг результатов, необходимых для MKUltra.
После неудач с подпроектом 5 Готтлиб задумал следующий: сочетание гипноза, ЛСД и сенсорной депривации. Подрядчиком стал доктор Луи Джолион Уэст — декан психиатрического факультета Университета Оклахомы и майор медицинской службы ВВС США.
Уэст привлёк внимание Готтлиба своей работой с бывшими американскими военнопленными, которые выражали симпатии к коммунизму и обвиняли США в военных преступлениях — считавшимися жертвами «коммунистического промывания мозгов». После опроса Уэст отверг версии о применении коммунистами гипноза и наркотиков, заключив, что секретом успеха была комбинация настойчивого убеждения и продолжительного лишения сна пленных. Это помогло избежать обвинений в государственной измене у нескольких десятков бывших военнопленных.
Тем не менее, Уэст заинтересовался альтернативными методами воздействия на психику и к концу 1953 года активно исследовал способы создания «диссоциативных состояний», в которых человеческий разум можно «сорвать с якорей». В своём предложении Готлибу он сообщил, что эксперименты по изменению функций личности с помощью манипуляций окружающей средой (в основном сенсорной изоляции) дали многообещающие результаты. Так появился подпроект 43, где Уэст исследовал «действие множества новых препаратов, изменяющих психологическое функционирование».
Некоторые из этих опытов проходили в специально построенной лаборатории с камерой, где можно было контролировать все психологически значимые параметры среды. Там экспериментировали с гипнозом, фармакологией и сенсорной изоляцией. ЦРУ выделило 20 800 долларов на создание этой лаборатории и поддержку исследований Уэста.
Уэст настолько увлёкся экспериментами с ЛСД, что в 1962 году при одном из них убил слона в зоопарке, неверно рассчитав дозу «кислоты». Согласно его отчёту, слон «затрубил, рухнул на правый бок и впал в эпилептический статус». Попытки откачать животное оказались безуспешны — слон умер спустя сорок минут, так и не придя в сознание.
Фамилия Вольфа ассоциируется с экспериментами, проводившимися нацистами, и такие ассоциации нельзя считать необоснованными. Вольф обладал выдающимся интеллектом и высокой работоспособностью, которые сочетались с отсутствием эмпатии и готовностью применять любые методы экспериментов на пациентах, обратившихся к нему за помощью. Несмотря на значительный вклад в медицину — особенно в лечении головных болей и психосоматических расстройств — многие из его пациентов пострадали от психических и физических травм, а некоторые оказались инвалидизованы.
Знакомство Готтлиба и Вольфа состоялось благодаря Аллену Даллесу, который лечил своего сына, получившего тяжёлую психическую травму во время войны в Корее. Во время обсуждения состояния сына Даллеса старшего и Готтлиба глава ЦРУ проявил интерес к возможностям изменения человеческой психики. Вольф изложил идеи, согласно которым с помощью сенсорной депривации, психоактивных веществ, интенсивного внушения и гипноза можно «очистить разум» и затем внедрить в психику любые необходимые установки. Даллес воспринял эти идеи как важное открытие и немедленно познакомил Вольфа с Готтлибом.
Вольф оперативно подготовил несколько исследовательских проектов для Готтлиба. Среди предложений было помещение испытуемых в изоляцию до тех пор, пока они не станут «восприимчивыми к требованиям психотерапевта» и не достигнут состояния полного психологического подчинения, позволяющего формировать в них необходимые реакции. Вольф рекомендовал использовать методы допроса, включающие «угрозы, принуждение, тюремное заключение, изоляцию, лишение, унижение, пытки, „промывание мозгов“, „чёрную психиатрию“, гипноз» и их комбинации с химическими средствами или без них. Эти исследования Вольф обозначил термином «исследования экологии человека».
Готтлиб разделял энтузиазм Вольфа и одобрял каждое из предложенных направлений. Эксперименты проводились в Корнеллском медицинском центре в течение нескольких лет и обошлись ЦРУ примерно в 140 000 долларов. Испытуемым сообщали, что получаемые препараты и процедуры направлены на их лечение, тогда как в действительности многие из них являлись экспериментальными и не приносили пользы, часто нанося ущерб психическому и физическому здоровью участников. Одним из научных интересов Вольфа было исследование «изменений в поведении, обусловленных стрессом, вызванным фактической потерей тканей головного мозга». Следует напомнить, что в 1950-х годах в США лоботомия — радикальная хирургическая процедура, в ходе которой рассекались участки мозга, — широко применялась для лечения различных психических заболеваний. Эта практика, несмотря на её тяжёлые последствия и инвалидизирующий эффект, использовалась для облегчения симптомов при шизофрении, психозах, депрессиях и посттравматическом стрессовом расстройстве.
«Общество по исследованию экологии человека» под руководством Вольфа и при поддержке Готтлиба с Гиттингером реализовывало различные проекты в интересах ЦРУ. Среди них были попытки гипнотизировать около сотни китайских беженцев, согласившихся участвовать в экспериментах в обмен на стипендии, с целью с помощью гипноза и ЛСД превратить их в исполнителей без сознания о своей программе. Также проводились исследования психологии венгерских беженцев, переживших подавление антикоммунистического восстания советскими войсками, чтобы выявить мотивы участия мирных граждан в вооружённом сопротивлении и определить пути воздействия на их поведение. Кроме того, изучались психопаты-убийцы с целью понять механизмы маскировки преступной деятельности и социального функционирования таких личностей.
Одним из наиболее известных подрядчиков «Общества по исследованию экологии человека», с точки зрения ЦРУ, но вызывающим серьёзные этические вопросы, стал американо-канадский психиатр Дональд Юэн Кэмерон. В 1943 году он переехал в Канаду, где основал кафедру психиатрии в Монреальском университете Макгилла и возглавил созданный на базе психиатрической клиники Мемориальный институт Аллана. В отличие от других участников проекта MKUltra, поначалу Кэмерон не подозревал о связи своей работы с ЦРУ. В годы Второй мировой войны он работал на Управление стратегических служб (УСС), участвовал в допросах Рудольфа Гесса и активно осуждал преступления нацистских врачей во время Нюрнбергского процесса, что помогло привлечь к ответственности семерых военных медиков из СС. Однако при этом Кэмерон придерживался убеждения, что немцы — генетически неполноценная нация, склонная к агрессии и жестокости, и даже выступал за ограничение рождаемости в послевоенной Германии.
В дальнейшем схема финансирования исследований сменилась по инициативе Готтлиба и Вольфа: научный фонд проявил интерес к перспективным и нестандартным экспериментам, обеспечив их поддержку. Кэмерон критиковал классические методы психотерапии, основанные на разговорных сессиях в духе Фрейда, Юнга, Перлза или Хорни, считая их медленными и неэффективными. В своих исследованиях он стремился выяснить, возможно ли путем интенсивного воздействия на психику пациентов — включая сильный жар, психоактивные вещества, изоляцию, электрошок, интенсивное освещение, звуковое давление и повторение записанных фраз — добиться «реструктурирования» нейронных связей мозга. Целью такого подхода было не только лечение, но и изменение сознания пациента.
Пациенты Кэмерона зачастую обращались с относительно лёгкими проблемами — тревожностью, неврозами, семейными конфликтами или послеродовой депрессией. Тем не менее после прохождения «лечения» их состояние зачастую ухудшалось. При обращении в Мемориальный институт Аллана они становились объектами интенсивных экспериментальных процедур. Несмотря на жестокость экспериментов, руководство проекта и ЦРУ проявляли удовлетворение, особенно учитывая, что все исследования проводились в Канаде, что снижало их прямую ответственность.
Начало терапии Кэмерона включало экстремальную сенсорную депривацию: пациентам вводили препараты, вызывавшие полукоматозное состояние, которое могло длиться от десяти дней до трёх месяцев. Это состояние сопровождалось не только потерей восприятия пространства и времени, но и утратой всех чувств. В запущенных случаях пациенты теряли способность самостоятельно ходить, есть и контролировать функции организма. Затем применялись электросудорожные разряды с силой в 30–40 раз превышающей привычные тогда стандарты. После нескольких дней таких процедур пациентов помещали в одиночные палаты, где им вводили ЛСД и ограничивали питание, водоснабжение и подачу кислорода. В это время им надевали шлемы с наушниками, через которые проигрывались повторяющиеся фразы. В отличие от многих коллег Готтлиба, Кэмерон не использовал гипноз, а применял непрерывное звуковое воздействие, аналогичное «DDOS-атаке» на мозг.
В рамках проекта MKUltra «Общество по исследованию экологии человека» выделило Кэмерону грант в размере 69 000 долларов, обозначив это направление как подпроект № 68. Итогом исследований стало разрушение психики сотен пациентов: хотя Кэмерон добился значительного влияния на мозговую деятельность, добиться создания новых, здоровых личностей ему не удалось. Тем не менее полученные данные оказались ценными для ЦРУ и легли в основу методик допросов, описанных в пособии KUBARK 1963 года, ставшем впоследствии широко известным.
В 1980-х годах некоторые бывшие пациенты пытались добиться юридической ответственности клиники, правительства Канады и ЦРУ за проведённые над ними жестокие эксперименты, однако Кэмерон умер в 1967 году от сердечного приступа во время похода в горы и не понёс наказания. В начале 1955 года Сидни Готтлиб получил возможность расширить экспериментальную базу: химики компании Eli Lilly, также работавшие на MKUltra, наладили промышленное производство ЛСД, что позволило отказаться от закупок в Швейцарии. Готтлиб сделал крупнейший заказ в истории проекта — на сумму 400 000 долларов — и планировал масштабировать исследования.
Помимо уже упомянутого «Общества по исследованию экологии человека», которое занималось довольно спорными и деликатными темами, нежелательными для широкого публичного обсуждения, при проекте MKUltra было создано ещё несколько фондов. Среди них выделялись Фонд медицинских исследований Гешиктера, Фонд Джозайи П. Мэйси и ряд других организаций, формально не связанных с Лэнгли. Финансирование этих фондов поступало от ЦРУ по сложным, трудноотслеживаемым схемам. Они публично заявляли медицинским учреждениям и учебным заведениям США о своей заинтересованности в спонсировании строго контролируемых, легальных и официальных исследований ЛСД — якобы в интересах науки и медицины. Стоит уточнить, что в США ЛСД был запрещён как опасное психоактивное вещество лишь в 1966 году.
Условия финансирования были выгодными, а тема — крайне заманчивой. Вследствие этого за грантами на исследования ЛСД выстроилась очередь из ведущих, а порой и звездных научных и медицинских учреждений страны. Эксперименты начали проводиться в Массачусетской больнице общего профиля, Вустерском фонде экспериментальной биологии, Государственной больнице Ионии, больнице Маунт-Синай; университетах Пенсильвании, Миннесоты, Денвера, Иллинойса, Оклахомы, Рочестера, Техаса и Индианы; а также в Гарварде, Беркли, Городском колледже Нью-Йорка, Колумбийском университете, Массачусетском технологическом институте, Стэнфорде, Бэйлоре, Эмори, Джорджа Вашингтона, Корнелле, Университете Флориды, Вандербильте, Джонсе Хопкинсе и Тулейн. Медицинские школы при Государственном университете Уэйна, Бостонском университете, Нью-Йоркском университете и Университете Мэриленда также приняли участие в этих исследованиях.
В этих учреждениях, узнав о специфических эффектах исследуемого вещества, быстро сформировался поток добровольцев из числа студентов и сотрудников. Сидни Готтлиб, одержимо стремившийся найти метод полного и точного изучения воздействия «кислоты» на сознание и возможности перепрограммирования чужих мозгов, буквально своими руками и при поддержке ЦРУ в 1955–1957 годах наводнил кампусы ведущих университетов и колледжей наиболее продвинутой молодёжью США бесплатным ЛСД. Казалось, что могло пойти не так?..
Однако вскоре ЦРУ начало приходить в ужас от разворачивающейся ситуации и запустило иные проекты, такие как MHChaos — операции по слежке и проникновению в ряды хиппи, контркультурщиков и антивоенных активистов. Целью была разведка, как именно коммунистические спецслужбы могут стимулировать «сексуальную, психоделическую и культурную революцию», разрушающую традиционные устои американского общества. В итоге коммунистических агентов так и не обнаружили. Как гласит известная шутка о спецслужбах — самая опасная шпионская игра — не выйти на самих себя.
В начале 1955 года Готтлиб по-прежнему был убеждён, что всё идёт по плану. Несмотря на тысячи испорченных человеческих судеб, гипноз, ЛСД и их сочетания с разными воздействиями на психику и тело не приблизили ЦРУ к главной цели — созданию методики перепрограммирования человеческого разума, чтобы объект выполнял любые приказы и менял убеждения согласно указаниям экспериментаторов. Тем не менее Готтлиб верил, что проект MKUltra на верном пути и результаты не за горами — для этого нужно больше экспериментов и времени.
В одном из документов того времени Готтлиб составил список из 17 результатов, которых хотел добиться в рамках MKUltra и его подпроектов, помимо основной задачи программирования разума и создания «сывороток правды», ради которых всё и затевалось изначально. В этот перечень вошли: искусственное создание психических срывов для дискредитации объектов, повышение когнитивных способностей и восприятия для своих агентов, таблетки-отрезвляторы и таблетки-опьяняторы, вещества, имитирующие тяжёлые болезни, усиление гипноза, провоцирование искусственной амнезии или эйфории, обеспечение аномальной доверчивости и разговорчивости, вызов апатии или быстрого бессознательного состояния.
Параллельно с MKUltra в середине 1950-х Готтлиб активно работал над разработкой ядов. Не только участвовал в их создании для ЦРУ, но и стремился применить эти разработки на практике на самом высоком уровне. В середине 1955 года Готтлиба буквально в последний момент оттащил за шиворот заместитель директора ЦРУ генерал Люциан Траскотт, когда тот пытался отравить на саммите в Индонезии премьер-министра КНР Чжоу Эньлая. Готтлиб был крайне разочарован. Тем не менее самолёт Чжоу Эньлая всё же подвергся взрыву, однако политик перелетел на другом рейсе и остался жив.
В середине 1955 года, наряду с нелегальными экспериментами с ЛСД в нью-йоркской квартире с участием представителей богемы и криминальных кругов, был организован более продвинутый аналогичный объект на Западном побережье США. Причиной стало назначение Джорджа Хантера Уайта — брутального бывшего полицейского, известного своим нестабильным поведением и одним из ключевых сотрудников проекта MKUltra — руководителем антинаркотических мероприятий в Сан-Франциско. Совмещая официальную борьбу с наркотиками, Уайт открыл не просто алконаркопритон, как в Нью-Йорке, а полноценный бордель, где проводились эксперименты, сочетающие сексуальные услуги с употреблением психоактивных веществ.
Официально данное направление являлось подпроектом 42 и носило кодовое название «Полуночная кульминация». Дом по адресу 225 Честнат-стрит на Телеграфном холме в Сан-Франциско, арендуемый Уайтом, был оснащён двумя основными категориями оборудования. Во-первых, здесь располагался весь необходимый реквизит борделя: от обширной библиотеки эротической и порнографической литературы, фотоматериалов и картин до просторного бара и разнообразного оборудования для проведения БДСМ-сессий. Уайт, обладая опытом садомазохиста, лично сформировал штат проституток и провёл для них специализированные тренинги, направленные на освоение продвинутых техник взаимодействия с клиентами.
Во-вторых, помещение было оборудовано фотокамерами и видеоустройствами, позволявшими фиксировать происходящее как в записи, так и в режиме реального времени. Поскольку Уайт был новичком в среде местной богемы и полукриминальных структур Сан-Франциско, установить доверительные отношения было непросто. Для содействия в этом он привлёк Айру Фельдмана — бывшего офицера военной разведки, уставшего от службы и мечтавшего о спокойной жизни на ферме. Под прикрытием владельца птицефермы Айра стал личным агентом Уайта и вскоре занялся организацией сутенёрства.
Уайт объяснил Фельдману, что проститутки должны будут приводить клиентов в бордель для проведения экспериментов с секретными психоактивными веществами. Первоначально Айра выразил недовольство и сомнения, однако Уайт объяснил, что это необходимо для национальной безопасности и борьбы с коммунистической угрозой. За каждого клиента, подвергавшегося экспериментам, женщинам из секретного фонда ЦРУ выплачивалась дополнительная сумма в размере 50–100 долларов. Каждой из них выдавали специальную визитную карточку с телефонным номером, позволяющим избежать задержания полицией в случае облав. В Сан-Франциско, в отличие от Нью-Йорка, Уайт использовал не только ЛСД, но и различные смеси психоделиков, которые даже сам Готтлиб не осмеливался испытывать. К тому времени Уайт злоупотреблял всеми получаемыми веществами, сочетая их с большим количеством алкоголя.
В то время как клиенты находились в борделе, Уайт и периодически присутствовавший Фельдман вели наблюдение из специального помещения. В отличие от других направлений проекта MKUltra, подпроект 42 «Полуночная кульминация» достиг заметного успеха. Эксперименты выявили, что мужчины в процессе или сразу после полового акта, особенно под воздействием алкоголя и/или умеренных доз ЛСД, становились значительно более разговорчивыми. Эффект усиливался, если партнёрша демонстрировала заинтересованность и восхищение его сексуальными способностями.
В таком состоянии подопытные, включая преступников и специально привлечённых информаторов из различных ведомств США, неоднократно раскрывали интимные и секретные сведения, которые могли привести к серьёзным последствиям для них — вплоть до лишения свободы или угрозы жизни. Таким образом, советские предупреждения «не связываться с подозрительными иностранками» имели под собой реальную основу: в ЦРУ действительно были отработаны эффективные методы «медовых ловушек».
Правда, периодически Уайт и Фельдман набухивались и упарывались до такой степени, что устраивали в своём борделе вечеринки для наркополиции Сан-Франциско — и затем приходилось иметь дело с жалобами изумлённых и возмущённых соседей, которые наблюдали, как по ночам пьяные копы со стволами устраивают оргии и шатаются по улице с голыми проститутками. Периодически во Фриско наведывался и сам Готтлиб — примерный вроде бы семьянин, но обычно не удерживавшийся от, так сказать, инспекции умений и навыков личного состава Айры Фельдмана. Впрочем, серьёзных проблем у них так и не возникло: у проекта MKUltra была слишком серьёзная крыша в Вашингтоне, а в отличие от многих других подпроектов, 42-й приносил ощутимые результаты. На радостях Готтлиб выделил Уайту финансирование для обустройства близ Фриско ещё одного подобного объекта в городке Милл-Вэлли округа Марин.
Правда, отдалённость нового объекта буквально провоцировала Готтлиба на целый ряд экспериментов, куда менее приятных для клиентов «девочек Фельдмана». Теперь речь шла не только о разговорчивости. Среди соединений, которые он отправлял Уайту для испытаний в Милл-Вэлли, были бомбы-вонючки, порошок для зуда, порошок для чихания и средства, вызывающие диарею, сверхтонкие иглы для введения жидкостей в закрытые бутылки, аэрозоли и стеклянные ампулы с газами, которые можно было раздавить обувью. Чем дальше, тем больше Уайт ощущал себя неприкасаемым и всемогущим. В 1957 году дело дошло до того, что на рождественской вечеринке прямо в здании управления по борьбе с наркотиками крепко пьяный и упоротый Уайт подсыпал что-то just for lulz заместителю федерального маршала Уэйну Ричи.
Очнулся бедолага Ричи только на полу в соседнем баре в окружении копов. Как рассказали многочисленные свидетели, он ворвался в помещение, размахивая двумя револьверами, и потребовал все деньги из кассы. После чего получил удар в затылок от одного из посетителей. Свою вину он полностью признал, но так и не смог понять и объяснить, что на него нашло. За безупречный послужной список Ричи отделался условным сроком и снятием с должности. Лишь в середине 70-х, когда мрачные подробности проекта MKUltra стали достоянием общественности, удалось установить причину срыва крыши у почтенного заместителя федерального маршала. Правда, под суд никто так и не пошёл.
Тогда же, в ходе судебных разбирательств, Айра Фельдман будет вспоминать:
Несколько раз появлялся Сидни Готтлиб. Я встречал Готтлиба в баре и в офисе Уайта. Сидни был хорошим парнем — и при этом настоящим психом. Они все там были психами. Я говорю: «Ты такой же хороший еврейский мальчик из Бруклина, как и я. Что ты делаешь с этими поехавшими?» У Готтлиба была с собой чёрная сумка. Он сказал: «Это моя сумка с грязными трюками». В сумке у него было много всякой стрёмной всячины. Мы поехали в Мьюир-Вудс, что рядом со Стинсон-Бич. Сидни говорит: «Останови машину». Он достал дротиковый пистолет и выстрелил дротиком в большое эвкалиптовое дерево. Затем он говорит: «Приходи через два дня и проверь это дерево». Мы вернулись через два дня — дерево было полностью мёртвым, на нём не осталось ни листочка… Я вернулся и увидел Уайта, и он спросил меня: «Что ты думаешь о Сидни?» Я сказал: «По-моему, он грёбаный псих». Уайт ответил: «Может, он и псих, но такова у нас программа. Это то, что мы, блин, делаем».
Впрочем, успехи подпроекта 42 не отменяли того, что использовать ЛСД для контроля над разумом, а не просто введения его в состояние изумления с галлюцинациями, ЦРУ всё ещё не удавалось. Однако со всеми прочими известными на тот момент психоактивными веществами в Лэнгли поэкспериментировали ещё на рубеже 40-х и 50-х, и все они — от каннабиса и кокаина до опиатов — были признаны ещё менее применимыми для достижения поставленных перед проектом MKUltra целей. Однако, изучая архивы проекта в поисках того, что могли упустить, Сидни наткнулся на своё же упоминание некоего загадочного вещества, с которым ведомство ещё не успело поэкспериментировать.
Дело в том, что ещё в 1952 году один из офицеров ЦРУ был направлен в мексиканские пустыни в поисках растений и грибов, имеющих психоактивное, лекарственное или отравляющее воздействие. Сотрудник вернулся с парой сумок, набитых растительным сырьём разных типов, а также с рассказами о слухах про таинственные священные грибы. С их помощью, считали мексиканцы, индейские шаманы говорят с богами и духами. Готтлиб уже тогда подумал, что это может быть полезно для MKUltra — и нанял в одной из компаний перспективного биохимика и фармацевта по имени Джеймс Мур. Перед Муром была поставлена задача найти этих самых шаманов и добыть у них волшебные грибы.
Поначалу поиски были бесплодны: Готтлиб почти забыл об этом направлении работы, считавшимся подпроектом 58, а Мур колесил по мексиканским дорогам без особых результатов. Однако летом 1955 года Мур узнал о поездке в Мексику Роберта Гордона Уоссона и его супруги Валентины Павловны, в девичестве Геркен — энтузиастов этноботаники и изучения грибов во всём многообразии их форм. Супружеской паре удалось получить разрешение принять участие в ритуале у шаманки Марии Сабины из народа масатеков. Уоссонов, так сказать, «пропёрло». Роберт описывал свои впечатления как искусственную форму «экстатической шизофрении».
Мур по согласованию с Готтлибом напросился в следующую поездку с Уоссонами в Мексику. Ему удалось попасть на церемонию, но пока супруги вновь пребывали в сакральных глюках, бедолага из ЦРУ словил сплошной bad trip. Видений, преисполнения космосом и прочей этноботаники по Уоссонам Мур так и не увидел. Зато его стало адски бесить существование пола, на котором он сидел, ему дико хотелось есть, он чувствовал сильный озноб и зуд по всему телу, а пространство странно, но очень неприятно преломлялось. Частично попустившись, он сильно разругался с Уоссонами, но всё же умудрился добыть несколько образцов гриба со спорами и доставил их Готтлибу для выращивания на секретных делянках и изучения. Внятных данных о результатах исследований в ЦРУ галлюциногенных грибов в открытом доступе нет, но вряд ли они дали какие-то более внятные результаты, чем всё прочее.
Чем дольше Сидни Готтлиб и его команда занимались работой, тем больше распространялось вокруг проекта MKUltra количество слухов, особенно среди тех, кто не должен был о нём знать. Уже в 1954 году в различных подразделениях и отделах ЦРУ стали с некоторой долей шуток, а порой и всерьёз, рекомендовать избегать совместных трапез и вечеринок с Готтлибом и его сотрудниками. Заместители директора ЦРУ активно пытались препятствовать их деятельности, однако прямое покровительство проекта MKUltra со стороны Аллена Даллеса защищало Сидни и его команду от серьёзных последствий со стороны службы внутренней безопасности. Ситуация осложнялась. В начале 1956 года группа сенаторов во главе с Майком Мэнсфилдом инициировала требование поставить ЦРУ под контроль специальной комиссии Конгресса с доступом ко всем внутренним документам и секретам агентства, вызвав волну обсуждений в связи с многочисленными подозрениями в нарушениях прав граждан США.
Президент Эйзенхауэр и руководство ЦРУ восприняли эту инициативу как серьёзный вызов. В ответ была применена широкая административная и политическая кампания, направленная на давление на конгрессменов, а значительная часть СМИ выступила с обвинениями в адрес инициаторов, называя их марионетками коммунистов и врагами американской демократии. В итоге законопроект не прошёл голосование. Тем не менее, в рядах ЦРУ усилилось мнение, что руководство агентства и лично Сидни Готтлиб переступили определённые границы в своей деятельности. В начале 1957 года Готтлиб был отстранён от проекта MKUltra и направлен на службу в полевое подразделение ЦРУ в Мюнхене, на один из важнейших рубежей Холодной войны. При этом руководство других станций отказалось работать с ним из-за сомнительной репутации и методов, которыми он пользовался.
В конце 1950-х годов Мюнхен являлся одним из центральных пунктов международных шпионских операций, где сталкивались интересы многочисленных разведок. В этом жестком и конкурентном окружении Сидни Готтлиб нашёл своё место. Именно из Мюнхена ЦРУ и недавно сформированная разведка ФРГ под руководством Рейнхарда Гелена вели активную работу против СССР и стран Варшавского договора. Отсюда велось вещание радиостанций «Свобода» и «Голос Америки», признанных в России иностранными агентами. В Мюнхене действовали многочисленные эмигрантские организации из Центральной и Восточной Европы, отсюда осуществлялись забросы разведывательных и диверсионных групп за железный занавес. Одновременно город был густонаселён агентами КГБ, Штази и других спецслужб социалистического лагеря, которые выполняли собственные задачи. Уже через несколько недель после прибытия Готтлиба в Мюнхен произошёл резонансный инцидент: агент КГБ Богдан Сташинский ликвидировал одного из лидеров украинского национализма в эмиграции, Льва Ребета, используя устройство, стреляющее цианидом.
Британский разведчик и писатель Джон Ле Карре в своём романе «Секретный паломник» описывал атмосферу тех лет и место следующим образом:
Самой крупной и отвратительной из наших организаций был орган, больше известный по названию места под Мюнхеном, где он был расположен, – Пуллах, – где вскоре после 1945 года американцы разместили малоприятное общество старых нацистских офицеров под началом бывшего генерала гитлеровской военной разведки. Их задача состояла в том, чтобы подкатиться к другим старым нацистам в Восточной Германии и подкупом ли, шантажом или обращением к товарищеским чувствам переманить их на Запад. Казалось, американцам не могло и в голову прийти, что восточные немцы делали то же самое, но в большем объёме и с лучшими результатами. Немецкая служба размещалась в Пуллахе, американцы сидели с ними, время от времени подбивали на что-то, потом пугались этого и тащили их назад. А где сидели американцы, там сидели и все остальные. Время от времени разражались ужасные скандалы, в основном когда кто-то из этой компании клоунов буквально забывал, на кого он работает, или плакался в жилетку, делая признание, или пристреливал свою любовницу, любовника или самого себя, или же пьяный неожиданно возникал по другую сторону Занавеса, чтобы высказать свою преданность тем, кому предан до сих пор не был. Никогда в жизни не встречал подобного разведборделя!
В ФРГ Готтлиб в основном занимался тем же, чем и раньше — допросами с применением спецпрепаратов и спецтехник, многие из которых разрабатывались при его непосредственном участии. При этом оперативные сотрудники ЦРУ и полевые агенты относились к нему с явным скепсисом и неприязнью. Сохранились воспоминания одного из них о дне, когда приехавшего в Париж Готтлиба попросили выступить перед новоприбывшими офицерами парижской станции ЦРУ:
Когда он читал лекцию нашей группе в 1958 году, все мы сочли его странным человеком, выходящим за рамки приличий и совершающим странные поступки. Я подумал: «Надеюсь, у меня не будет ничего общего с этим парнем!». От него отмахивались, как от неприятного чудака, перевирали его имя, хихикали. Это было что-то вроде «Этот поехавший чувак». Он явно не был нормальным оперативником. Я сразу решил никогда не иметь с ним дела. Он настолько исполнился тем, чем занимался, что вышел далеко за рамки дозволенного.
Только в 1959 году Сидни Готтлиба вернули в центральный аппарат ЦРУ. Формально его назначили научным советником Ричарда Бисселла, заместителя директора ЦРУ по планированию. Теперь Готтлиб некоторое время занимался преимущественно не психоделиками, а ядами и политическими убийствами. Однако, его успехи были весьма скромны. Казалось, сама Фортуна была против него в роли мастера ядов ЦРУ. Так, он создал отравленную иглу с мгновенно действующим ядом сакситоксином, спрятанную в серебряном долларе, который брали с собой пилоты разведывательных самолётов U-2 в полёты над СССР. Именно с этим уникальным долларом, передававшимся от пилота к пилоту, Фрэнсис Пауэрс был сбит 1 мая 1960 года над Свердловском советской ракетой ПВО. Пауэрс предпочёл сохранить жизнь и сдаться, а доллар испытали КГБ на собаке, показали мировой прессе — сегодня он хранится в Ельцин-Центре в Екатеринбурге.
Уже в сентябре 1960 года Готтлиб отправился в освободившееся от бельгийского контроля Конго, где должен был отравить просоветского политика Патриса Лумумбу — в честь которого в Москве и по сей день называется РУДН. Эйзенхауэр и Даллес были уверены, что за Лумумбой стоит СССР, и что богатое ресурсами Конго вскоре станет коммунистическим. Готтлиб изготовил несколько вариантов убийственных снадобий на основе ботулотоксинов, чтобы инсценировать смерть Лумумбы от ботулизма: шприцы для введения под кожу или в пищу, отравленные тюбики с зубной пастой. Однако пока ЦРУ пытались найти подход, Лумумбу без изысков схватили, пытали и жестоко убили агенты бельгийского короля Бодуэна I и местные конкуренты за власть — Чомбе и Мобуту.
Ещё менее успешными оказались многочисленные попытки Готтлиба и агентов ЦРУ с его ядами убить кубинского лидера Фиделя Кастро. Эта трагикомическая эпопея достойна отдельного рассказа. Помимо сигар с ботулотоксином, акваланга с туберкулёзом и отравленного носового платка у Готтлиба имелись и другие, местами граничащие с пародией на шпионские боевики, методы в духе Остина Пауэрса. В одном из планов Кастро хотели накормить ЛСД перед публичным выступлением, чтобы он начал нести нелепицы про коммунистическую революцию в стране розовых пони, и кубинцы перестали бы ему подчиняться. В другом — подсыпать в обувь «адское варево» на основе таллия, чтобы он облысел и потерял знаменитую бороду, утратив в глазах кубинцев свой харизматичный образ мачо. Как известно, все эти планы провалились, а Фидель мирно умер лишь в ноябре 2016 года, пережив большинство своих врагов.
В 1962 году вышел фильм «Маньчжурский кандидат» с Анджелой Лэнсбери и Фрэнком Синатрой в главных ролях по одноимённому роману 1959 года. Фильм стал хитом и почти вернул американское общество к панике десятилетней давности по поводу коварного коммунистического «промывания мозгов». Однако именно в этот момент, когда массы наконец поверили в реальность этой угрозы, Сидни Готтлиб и его коллеги по MKUltra пришли к ровно противоположному выводу. И этот вывод их крайне разочаровал.
К 1961–1962 годам проект MKUltra подвёл сверхсекретный, но официальный итог. Было признано, что так называемого «промывания мозгов» — в смысле волшебного эзотерического метода воздействия на психику с помощью ЛСД или иных психоактивных веществ, позволяющих перепрограммировать разум — попросту не существует. Наблюдение за многочисленными опытами на людях под ЛСД, а также обширный личный опыт Готтлиба привели к выводу: ЛСД слишком непредсказуем в своём воздействии на психику, чтобы стать «сывороткой правды» или препаратом для контроля сознания, которого он так неустанно искал.
Как позже рассказывал главный психолог ЦРУ Джон Гиттингер, главным выводом MKUltra стало понимание, что эффекты «промывания мозгов» обеспечиваются иначе: длительной изоляцией человека и подверганием его стрессу во время допросов и иных мер воздействия. Нельзя загипнотизировать человека, накачать его чем-то и перепрограммировать как киллера, или превратить ярым коммунистом в ярым антикоммуниста. И никакие ЛСД и прочие психоделики для этого абсолютно не подходят — на допросах они даже мешают, поскольку допрашиваемый перестаёт отличать правду от иллюзий, вызванных изменённым состоянием сознания.
Тем не менее, к началу 60-х Готтлиб и коллеги выпустили «джинна из бутылки». ЛСД стал распространяться по США, погружая в кислотные трипы людей из разных социальных слоёв и профессий. Всё началось с уже упомянутого психиатра и друга Готтлиба Гарольда Абрамсона: его элитные вечеринки в Нью-Йорке, на которых он подсыпал гостям ЛСД, стали известны широкой публике, и туда начали специально приходить за дозой. К середине 50-х в высшем обществе «Большого Яблока» модным стал коктейль с небольшим количеством ЛСД. Стоит напомнить, что «кислоту» в США запретят лишь в 1966 году, а в 1950-х это всё ещё было легально.
Журналистка и светская львица Клэр Бут Люс, известная также как любовница Аллена Даллеса и бывшая посол США в Италии, активно рекомендовала ЛСД своим близким, включая собственного супруга, издателя журналов Time и Life. Аналогично к ЛСД испытывали интерес кинорежиссёр Сидни Люмет и известная пловчиха и актриса Эстер Уильямс. Первым публичным сторонником ЛСД стал актёр Кэри Грант — олицетворение маскулинности 1950-х годов, который в интервью голливудскому обозревателю Джо Хайамсу открыто пропагандировал «кислоту» как средство замедления старения, несмотря на спорность и рискованность такого утверждения.
С 1955 года, когда Сидни Готтлиб запустил систему грантов для официального изучения ЛСД в университетах и клиниках, «кислота» привлекла внимание студентов, включая представителей обеспеченных семей из престижных учебных заведений. Исследования проходили в легальной и научной плоскости, и потенциальные побочные эффекты не всегда были должным образом доведены до сведения участников — всё это объяснялось интересами национальной безопасности. В этот период студент Стэнфордского университета и начинающий писатель Кен Кизи познакомился с ЛСД. Он стал связующим звеном между бит-поколением американской литературы и психоделической революцией эпохи хиппи. В 1959 году Кизи настолько погрузился в опыт трипов, что устроился ночным санитаром в клинику, где проводились эксперименты, и тайно доставлял ЛСД себе и друзьям для вечеринок с употреблением алкоголя и марихуаны.
В этих условиях, во время работы санитаром, Кен Кизи задумал сюжет романа «Пролетая над гнездом кукушки». Успех произведения, ставшего знаковым для поколения, сделал его известным, и он активно пропагандировал ЛСД среди прогрессивной интеллигенции и творческой богемы. На гонорары от книги Кизи приобрёл дом, где проводил так называемые «кислотные тесты», угощая гостей — поэтов, музыкантов и радикальных байкеров из клуба «Ангелы ада» — смесью ЛСД, алкоголя и марихуаны.
В 1964 году Кизи и его товарищи отправились в Нью-Йорк на старом школьном автобусе, раскрашенном яркими флуоресцентными красками, имитирующими психоделические трипы. В качестве водителя выступил Нил Кэссиди. Это путешествие из Сан-Франциско в Нью-Йорк было названо философом Жаном Бодрийяром «самым странным путешествием за всю историю человечества после похода за золотым руном аргонавтов и сорокалетнего странствия Моисея по пустыне». Этот период жизни Кизи и его окружения подробно описан в документальном романе Тома Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест» — одном из ключевых текстов контркультуры хиппи.
В 1965 году у Кизи возникли серьёзные проблемы с законом: он был осуждён за хранение наркотиков и провёл в тюрьме пять месяцев. После освобождения он уединился с семьёй на ферме в Орегоне, где вел более спокойный образ жизни. Однако последствия употребления ЛСД проявились в виде хронических заболеваний и психических синдромов. Тем не менее его вечеринки и автобусный тур оставили значимый след в истории, став культовыми для участников бит-движения и молодёжных протестных контркультур, способствуя распространению ЛСД среди прогрессивных молодых людей.
Середина 1960-х годов характеризовалась тем, что отказ от употребления ЛСД в продвинутых тусовках воспринимался примерно так же, как в позднесоветские времена отказ от курения среди пионеров: это было благопристойно, полезно для здоровья, но «не круто». Федеральный запрет ЛСД в США в 1966 году не смог быстро изменить ситуацию. Благодаря грантам ЦРУ на клинические исследования с ЛСД познакомились многие, включая битника Аллена Гинзберга. «Главный пророк ЛСД» Тимоти Лири начал с изучения мексиканских грибов, следуя примеру супругов Уоллес, а затем открыл для себя и ЛСД. Многие другие важные представители американской культуры 1960-х имели опыт взаимодействия с этим веществом.
Общественные изменения 1960-х, протесты молодого поколения против ценностей старших, переживших войны, сопровождались тревогой и ожиданием ядерной катастрофы. К середине десятилетия США и СССР накопили огромное количество ядерного оружия и средств доставки, что делало жизнь после возможного обмена ударами крайне невыносимой. Молодёжь многих стран стремилась уйти от этого страха, отвергая конфликты старших поколений, провозглашая любовь и стремление к жизни в настоящем моменте.
В разных странах процесс развития молодежных движений проходил по-разному. В СССР период «Оттепели» характеризовался относительной либерализацией, во Франции — студенческими леворадикальными протестами, в Великобритании — массовым увлечением Beatles и столкновениями между рокерами и модами. В Китае протестные настроения вылились в трагические последствия культурной революции, когда власти направили энергию молодёжи против интеллигенции и умеренных чиновников. Наиболее же яркие и масштабные события произошли в США, где молодёжь активно отвергала традиционные ценности.
Возможно, протестная активность в США была бы менее радикальной, если бы молодёжь не получила доступ к веществам, радикально изменявшим восприятие мира, таким как ЛСД. Хотя его пробовали не все, даже среди поздних битников и ранних хиппи, именно влияние «кислоты» стало неотъемлемой частью визуального искусства, музыки и литературы конца 1960-х и начала 1970-х. Вместе с тем ЛСД признан опасным психоактивным веществом, а риск серьёзных психических нарушений при употреблении остаётся высоким.
Эпоха психоделической революции, оказавшая влияние на массовую культуру, моду и общественное сознание, прошла. Но её наследие ощущается и сегодня: эксперименты с сознанием, переосмысление роли личности и общества, стремление к свободе и новому пониманию человеческого опыта остались в культурном и историческом контексте.
Дело в том, что все эти сексуальные и психоделические революционные молодёжные движения — битники и хиппи, рок-н-ролл, движения за гражданские права и против войны во Вьетнаме — в ЦРУ рассматривались как крайне странные, опасные и подрывные процессы. Агентство долго и тщательно следило за этой публикой — в том числе за «упоротой ЛСД» в буквальном смысле слова — в рамках проекта MHChaos, пытаясь выявить следы иностранного подрывного влияния со стороны коммунистов. Однако в итоге ничего не было обнаружено. Как говорится, змея спецслужб вновь укусила себя за хвост. Госпожа История оказывается ироничной.
ЦРУ тихо закроет проект MKUltra, а Готтлиб переключится на другие задачи, включая военную тематику войны во Вьетнаме. Однако в середине 1970-х Америку накроет новая волна кризисов: Уотергейтский скандал приведёт к отставке казавшегося всемогущим президента Никсона, поражение во Вьетнаме и нефтяной кризис нанесут болезненный удар по консервативно-патриотическим кругам, а вместе с этим — когда оказалось, что «можно», — вскроется масса накопившихся тайн и недоверия к власти.
Американское общество из официальных расследований Конгресса узнает, насколько часто и грубо им лгало собственное государство, включая все его ветви и силовые структуры. Благодаря усилиям сына покойного Фрэнка Олсона всплывёт история с MKUltra — она могла бы потрясти страну сильнее, но руководство ЦРУ уничтожило большую часть секретной документации. Остатка документов, а также свидетельств участников и жертв, не хватило для полноценного наказания виновных. «Глубинное государство», как водится, бережно относилось даже к самым просчитавшимся своим членам.
Много громких публикаций в прессе последовало, но ни Сидни Готтлиб, ни его коллеги так и не оказались за решёткой. В 1999 году, под угрозой очередного судебного разбирательства, Сидни либо скончался от сердечного приступа, либо покончил с собой — точные обстоятельства до сих пор неизвестны, семья предпочитает не комментировать.
Волна разоблачений MKUltra и других операций ЦРУ, причинивших американским гражданам вред, оставила в обществе не менее глубокий след, чем масштабное распространение ЛСД под руководством Готтлиба в университетах и клиниках. Именно эти события середины 1970-х посеяли в США зёрна самых мрачных сомнений относительно честности власти и её институтов — сомнения, которые не утихают и по сей день. Буря конспирологических теорий, ставшая частью американской культуры, является прямым следствием тех разоблачений, включая программу MKUltra.
Вспомним и события 2021 года, когда толпы конспирологов-трампистов штурмовали здание Конгресса, ища там сатанистов, педофилов и рептилоидов — это тоже отголосок тех «тихих» и незаметных действий Сидни Готтлиба и его коллег в 1950-х. Несмотря на моё личное неприятие разнообразного конспироложества, трудно упрекать людей в недоверии к государству и спецслужбам: часто оно вырастает на вполне обоснованном фундаменте исторического опыта.
Наконец, нельзя не отметить влияние разоблачений программы MKUltra на массовую культуру. Образы сверхсекретных лабораторий ЦРУ, где ставят жуткие и жестокие эксперименты над людьми, стали архетипическими — в популярной культуре их можно встретить в таких сериалах, как «Очень странные дела». В игре Call of Duty: Black Ops Cold War сюжет строится вокруг героя, который стал жертвой промывки мозгов и перепрограммирования ЦРУ в рамках MKUltra — при этом единственная концовка, где он выживает, засекречена.
Вот такие дела — очень, так сказать, странные.