Понятие времени возникло в тот момент, когда человек впервые осознал: окружающая действительность изменяется, а события, происходящие «тогда и там», отличаются от наблюдаемого «здесь и сейчас».
Согласно определению из «Википедии», время представляет собой форму существования и протекания физических, биологических и психических процессов. С философской точки зрения время трактуется как направленное течение событий от прошлого к будущему. С позиции классической физики — это одно из базовых свойств реальности, существующее независимо от наблюдателя и выражающееся в виде перемен, происходящих в системе.
Время нельзя увидеть напрямую — его существование подтверждается лишь через наблюдаемые изменения. Подобно тому как движение воздуха вызывает колебание ветвей, кружение листьев и смену облачных формаций, течение времени можно зафиксировать по изменениям в материальных объектах и системах.
Попытки дать точное определение времени нередко приводят к логическому кругу. За внешне научными и философскими объяснениями скрывается простая истина: время — это время. Когда естественные науки достигают предела своего инструментария, на передний план выходит философия, стремящаяся описать абстрактные категории через самих себя. В этом отношении время напоминает гравитацию — явление с трудноуловимой природой, но очевидным влиянием на материальный мир.
С точки зрения общей теории относительности, гравитация — это искривление пространства и времени вблизи массивных объектов. Чем больше масса тела, тем сильнее деформация, создаваемая им в пространственно-временном континууме, и тем выше энергетические затраты, необходимые для преодоления этой кривизны. Отсюда следует, что движение в космосе — это не просто вопрос высоты, а вопрос скорости.
Наивный вопрос о возможности запуска ракеты с вершины горы не имеет смысла в физическом контексте: изменение высоты не позволяет обойти законы гравитации. Для выхода в космос необходимо достичь определённой скорости, которая зависит от массы небесного тела. Это и есть вторая космическая скорость.
Для малых небесных тел, например астероидов, требуется относительно небольшое усилие для преодоления гравитационного притяжения. Для Земли вторая космическая скорость составляет 11,2 км/с, а для Солнца — около 617,7 км/с. Существуют объекты с настолько мощным гравитационным полем, что для их покидания потребовалась бы скорость выше скорости света — такие объекты называются чёрными дырами.
Попытки полностью охватить природу пространства и времени наталкиваются на ограниченность человеческого восприятия. Аналогично притче о слепцах и слоне, разные концепции дают частичное представление о целостной картине, которая остаётся недоступной для прямого понимания. Эта ограниченность во многом обусловлена особенностями функционирования мозга.
Биологически человек адаптирован к решению прикладных задач, но не к абстрактному моделированию фундаментальных свойств Вселенной. Чтобы компенсировать этот предел восприятия, используется формальный аппарат математики. Она позволяет описывать и прогнозировать процессы, выходящие за рамки интуитивного понимания, обеспечивая основу для работы технических систем, спутниковой навигации и телекоммуникационных технологий.
Представим одно из возможных определений времени. Время — это процесс увеличения энтропии. Все наблюдаемые нами изменения являются следствием неуклонного роста беспорядка в системе. Этот процесс был запущен в момент Большого взрыва и, возможно, будет продолжаться бесконечно. Время не зависит от воли наблюдателя, оно существует как объективная физическая величина, охватывая все без исключения.
Несмотря на то что природа времени остаётся предметом научных дискуссий, человек способен его воспринимать. Но каким образом это происходит? По каким внутренним или внешним ориентирам мы оцениваем продолжительность событий? Существует ли у организма универсальный механизм, позволяющий отслеживать течение времени? Можно ли ему доверять?
В естественной среде восприятие времени связано с астрономическими циклами. Смена дня и ночи, сезоны, а также поведение животных — всё это демонстрирует ритмичность окружающего мира.
Для анализа субъективного восприятия времени необходимо устранить все внешние стимулы. Только в изоляции можно приблизиться к осознанию времени вне его проявлений.
В 1962 году подобный эксперимент осуществил Мишель Сифр — французский спелеолог, специализировавшийся на изучении подземных пространств. Он приобрёл известность благодаря ряду длительных исследований, направленных на изучение влияния изоляции и отсутствия внешних временных ориентиров на человеческое восприятие.
В рамках научных исследований Сифр провёл значительное время в условиях полной темноты и изоляции — в пещерах Шри-Ланки, Альп и Северной Америки. Лишённый естественного света и привычных ориентиров, он оказывался в экстремальной среде, где психофизиологические реакции человека проявляются наиболее отчётливо.
Одним из мест проведения эксперимента стала пропасть Скарассон, расположенная в Приморских Альпах на высоте около двух тысяч метров. Исследовательская группа обеспечила условия полной сенсорной изоляции для анализа внутренних биологических часов человека.
Постоянная влажность в пределах ста процентов, устойчивый холод и полное отсутствие света — Скарассон представляет собой крайне враждебную среду для пребывания человека.
Вместе с группой специалистов Сифр достиг глубины 130 метров, где находится подземный ледник. Там участники экспедиции установили палатку, организовали запас продовольствия и покинули зону, оставив Мишеля в одиночестве. Связь с поверхностью обеспечивалась с помощью телефонного кабеля. На другом конце линии круглосуточно дежурили опытный спелеолог и сотрудник горной службы.
В течение эксперимента Мишель продолжал работу, периодически отдыхал и пытался самостоятельно оценивать ход времени. В условиях полной изоляции альпинистская палатка, источник тепла на бензине и магнитофон с музыкальными записями стали его временным укрытием. Он не имел точной информации о длительности композиций, а при выходе на связь отсчитывал 120 секунд самостоятельно.
На первый взгляд задача казалась простой: можно мысленно проговаривать «раз» каждую секунду. Однако восприятие времени у человека в изоляции и без внешних ориентиров значительно отличается от показаний точных приборов.
Единственными маркерами времени становились собственный пульс и звуки периодических обрушений. Люди, никогда не бывавшие в подземных условиях, могут ошибочно полагать, что пещеры — это статичные и беззвучные пространства. На деле же они являются динамичной и непредсказуемой средой, не подчиняющейся привычной логике.
Вскоре субъективное восприятие времени у Мишеля дало сбой: он отстал от реального времени на 32 часа.
«Мне не за что зацепиться, и я не могу оценить длительность ни одного моего действия, потому что мне не с чем его сравнивать» — писал он в дневнике.
Участник эксперимента не оставался бездеятельным. Он сосредоточился на изучении окружающего пространства, обнаружив, что даже в замкнутом подземном мире возможно проводить наблюдения с научной ценностью. В частности, он исследовал подледные воздушные пузырьки и пришёл к выводу, что они способны перемещаться между слоями льда. Это открытие позволило уточнить параметры радиоуглеродного анализа.
Продолжительность сна француз определял достаточно точно, но с периодами бодрствования возникали сложности. Когда эксперимент под названием «Вне Времени» завершился, он был поражён тем, что на поверхности уже наступило 14 сентября. В его субъективном восприятии продолжался 20-й день августа.
В дневное время его тянуло ко сну, а ночью возникало желание работать. Восприятие времени искажается: двухминутный интервал казался растянутым до 300 секунд. Когнитивные процессы значительно замедлились.
Для поддержания психоэмоционального состояния он обращался к чтению произведений античных мыслителей и философии XX века. Первоначально на психологический комфорт положительно влияла музыка, однако позже звуки начали восприниматься как хаотичный шум, и проигрыватель был отключён. Одиночество постепенно становилось ощутимым. Отсутствие социальных стимулов снижало мотивацию к саморегуляции.
Условия обитания становились всё менее комфортными. Палатка утратила признаки обустроенного жилья. Гигиенические процедуры были прекращены, внутреннее пространство постепенно заполнилось бытовыми отходами. Эти обстоятельства не вызывали у него внутреннего протеста.
Ради безопасности он не удалялся от лагеря более чем на 100 метров. В результате он запомнил расположение всех объектов в пределах этой зоны и даже стал видеть их во сне.
Время от времени крупные каменные обломки срывались вниз, и эхо долго отражалось от стен. Однако более тревожным, чем риск обвала, становилось ощущение чужого присутствия.
«Необъяснимый дикий страх порой охватывает меня. Он подобен живому существу, и я невольно его одухотворяю. В этой пропасти всё оживает: и камни, и лёд. Часто, поднимаясь на морену, я цепенею от ужаса, ощущая за спиной чьё-то присутствие. Возможно, этот страх подсознательно ассоциируется у меня с угрозой обвалов»
Человеческое сознание плохо переносит пустоту. Инстинктивно оно стремится заполнить её символами, изображениями, культурными следами, лишь бы избежать ощущения абсолютной изоляции. Иначе разум способен породить образы, исходящие не из внешней среды, а из глубин собственной психики.
Участник эксперимента начал испытывать зрительные галлюцинации.
«Диктую в магнитофон, лёжа в темноте, и вдруг перед моими глазами вспыхивают белые молнии. Они вспыхивают независимо от того, открыты глаза или закрыты, вспыхивают нерегулярно, но их свет очень ярок»
Предметы изменяли цвет, зрение утрачивает глубину — стало невозможным адекватно воспринимать объём. Ведение записей также затруднялось: моторика нарушалась, а осознание происходящего требовало значительных усилий.
«Мне трудно вспомнить, что именно я сегодня делал, и мне приходится сильно напрягать свою память»
Возможно, участник эксперимента не зафиксировал или умышленно опустил иные образы, возникающие в условиях сенсорной депривации. Он стремился сохранить рациональность через научную деятельность. Допущение иррационального быстро приводит к доминированию вымышленных образов — до ощущения потустороннего и появления фрагментов фольклорных или культурных архетипов.
Тем не менее у Сифра сохранялась чёткая установка на завершение миссии. Он понимал, что рано или поздно будет возвращён на поверхность. Это понимание позволяло ему сохранять волю и мотивацию к действиям. Он продолжал работать, документировать происходящее и верил в благополучный исход.
Появление в палатке паука стало неожиданным, но эмоционально значимым событием. Наличие живого существа спровоцировало в исследователе реакцию, близкую к пробуждению социального самосознания. Он провёл санитарную обработку тела и попытался привести своё жилище в порядок.
Исследователь отблагодарил своего единственного спутника. Пауку, обитавшему в тесном пространстве под землёй, была обеспечена дальнейшая жизнь в безопасной среде с постоянным источником пищи и тепла.
Проведённый в изоляции период показал: в экстремальной среде приоритетом становится сосредоточенность на текущих действиях. Возврат к воспоминаниям лишь усугубляет эмоциональное состояние. Со временем восприятие внешнего мира тускнеет — реальность сливается с рутиной подземного бытия. Солнце, шум и движение остаются частью внешнего мира. Внутри господствует камень, неподвижность и тишина.
По прошествии 64 суток исследователю был подан сигнал с поверхности. Эксперимент завершился.
Этап выхода оказался не менее сложным, чем пребывание в изоляции. На прохождение узкого четырёхметрового участка понадобилось около часа из-за физической слабости и ограниченного пространства.
Свет на поверхности оказался неожиданно болезненным. Даже двойная защита в виде двух пар альпинистских очков не избавила глаза от острого раздражения. Организм не сразу адаптировался к дневному освещению.
По возвращении исследователь получил признание, однако физиологическое и психологическое восстановление заняло продолжительное время. Несколько недель ушло на адаптацию к вертикальной ходьбе. Простые действия, такие как управление автомобилем, вызывали тревожность. Пространственное восприятие нарушилось, а суточный ритм активности оказался нарушенным. Цикл сна и бодрствования не совпадал с солнечными сутками.
Проведённый эксперимент привлёк внимание оборонных и космических ведомств. Условия, приближённые к пребыванию в бункерах, подводных лодках и на космических станциях, позволяли оценить пределы адаптации человека к длительной изоляции. Особое внимание уделялось изменениям в мотивации и способности к выполнению задач.
Исследователь продемонстрировал устойчивость к изоляции. Его биологический ритм оставался стабилен в пределах 24 часов. В отличие от него, другие участники подобных экспериментов переходили на 36- или даже 48-часовые циклы. У некоторых возникали признаки нарушения режима сна и бодрствования, что негативно влияло на продуктивность.
Второй этап эксперимента проходил в пещере Миднайт (США) с 14 февраля по 27 апреля 1972 года. На 60-й день пребывания под землёй участник признался в эмоциональном истощении и приближении к критической грани. После выхода выяснилось, что он «отстал» от реального времени на два месяца.
Экстремальные условия по-разному сказываются на состоянии человека. Результаты изоляционных экспериментов свидетельствуют, что эффективность или срыв зависят от устойчивости психики и личностных характеристик. Даже незначительные отклонения в эмоциональной стабильности могут перерасти в серьёзные психологические нарушения. Как гласит пословица: «Где тонко, там и рвётся».
Исследование Мишеля Сифра подтверждает существование внутреннего чувства времени, хотя изоляция нарушает циркадные ритмы. Человек, как биосоциальное существо, нуждается в регулярном социальном взаимодействии. В условиях одиночества он вынужден опираться на внутренние ресурсы, чтобы сохранять психическую стабильность.
В подобных ситуациях особую значимость приобретают психические механизмы контроля — такие как суперэго и волевая регуляция. Головной мозг выступает центром высшей нервной деятельности, формируя осознанные модели поведения, ориентированные на удовлетворение базовых потребностей: выживание и воспроизводство.
Однако мозг — это инструмент реализации психических процессов, а не их окончательная инстанция. При потере самоконтроля поведение может стать деструктивным. В тяжёлых случаях это приводит к медицинскому вмешательству, включая приём нейролептиков и курс психотерапии.
Почему в одинаковых условиях одни личности сохраняют устойчивость, а другие демонстрируют дезорганизацию? Вероятно, это связано с индивидуальными биохимическими и гормональными параметрами, влияющими на эмоциональную регуляцию. Психике необходима постоянная обратная связь и подтверждение собственной значимости — такова её структура.
В замкнутом пространстве отсутствуют внешние реперные точки, в том числе визуальные ориентиры, такие как отражение в зеркале. Отсутствие социальной и сенсорной стимуляции может привести к ощущению утраты идентичности. В случае Сифра основными механизмами компенсации стали целенаправленная деятельность и прослушивание музыки.
Тем не менее, даже художественные практики опираются на элементы реальности. Их абстрактность не отменяет связи с материальным миром, как это наглядно показала изоляция в Скарассонской пещере. В привычных условиях человек ежедневно сталкивается с задачами, отвлекающими от фундаментального экзистенциального вопроса: зачем сознание примату. Интеллектуальные способности, как и физическая сила, нуждаются в регулярной нагрузке для поддержания функциональности.
Источники
- Один в глубинах Земли , М. Сифр, М., 1966. (перевод книги «Hors du temps...», 1963).
- В безднах Земли , М. Сифр, М., «Прогресс», 1982. (перевод книги «Dans les abîmes de la terre», 1975).